Вангол

— Тихо. — Вангол остановился и сделал знак Тинге. — Здесь недавно проходили люди.

Не обозначенное на карте русло реки давно привлекало внимание людей. Ещё при царе в эти места стекались старатели, небольшими артелями, а то и в одиночку мыли золото. Были здесь и китайцы, норами проходившие золотоносные пласты, впоследствии их кости часто находили в теле золотоносной жилы. И даже английская концессия по царской лицензии мыла золотой песок в этих местах. Сейчас здесь стояли лагеря, постепенно осваивая этот забайкальский Клондайк. Они продвигались по руслу всё дальше на восток. Зимой по зимнику завозили заключённых, валивших лес, строивших землянки и бараки, затем туда завозились бригады и техника, производившие вскрышу и копавшие обводные канавы для подвода воды. В одной из таких бригад оказались трое заключённых, которые давно знали друг друга ещё по воле. Они были ворами со стажем, в одной банде они грабили поезда и склады на станциях в Ростовской области, пока их не повязали и не определили на отсидку. Встретившись через несколько лет в лагере, они, естественно, сплотились и жили вполне прилично, подчиняя себе слабых и неопытных собратьев. Лидером был наиболее прожжённый в лагерных делах Остап, он тянул уже не первый и не второй срок. Именно он подбивал двоих своих подельников на побег. Готовились всю зиму, и только весной представился удобный случай, которым они воспользовались. Их бросили на лесоповал вместо выбывших по болезни и другим причинам зэков. Бригада работала вдали от лагеря и охранялась слабо, два конвоира с собаками на двадцать человек — это почти ничего, если не учитывать, что на тысячи вёрст вокруг бескрайне раскинулась непроходимая тайга. А случай представился неожиданно даже для готовившихся к побегу, поэтому те припасы, что они хранили для этого дела, остались в лагере. Лесоповал — опасная работа. Когда валят двухсотлетние лиственницы, требуется особое чутьё. Вальщик должен чувствовать и тяжесть кроны, и её расположение, и каждый порыв ветра, чтобы дерево упало в безопасном для работающих рядом людей направлении. И всё равно нет-нет да убьёт кого-нибудь падающий многотонный ствол. Жуткая картина, когда огромное подрубленное дерево медленно, со скрежетом рвущихся тканей древесины начинает падать и вдруг, мгновенно и легко крутанувшись в воздухе кроной, меняет направление падения и летит бесшумно и неумолимо на работающих, казалось бы, в стороне и на безопасном расстоянии людей. Тот, кто это видит, как правило, теряет дар речи и цепенеет, а затем орёт что-то невразумительное. Те, кто оказываются под ударом, в последние мгновения, услышав вопли, предупреждённые каким-то неведомым чувством, бросаются в стороны или под стволы уже сваленных лесин. Одновременно смотреть вверх и бежать от падающего дерева ещё никому не удавалось. А страх заставлял смотреть именно вверх, поэтому, бросаясь в сторону, человек падал, натыкаясь на корни и сучья, и только чудом мог спастись. Когда же в тайге начинают падать десятки, а то и сотни огромных деревьев, творится такое, что не поддаётся никакому описанию. Именно в такую ситуацию попала бригада уже на подходе к своему участку. Раннее утро, чистое небо и полное отсутствие ветра успокаивающе действовали на людей, небольшой колонной двигавшихся на работы. Незаметно из-за сопок выползла огромная, тяжёлая тёмно-синяя туча, ударив хлёсткими струями дождя. Стемнело, как поздним вечером. Ураганный порыв ветра просто прижал всех к земле. Узкая дорога, больше похожая на тропу среди шатающихся и ревущих под ветром деревьев, сначала как бы удерживала собравшихся в кучу зэков и конвоиров с забивавшимися под ноги, скулящими сторожевыми псами. Но когда с сильным треском, сломавшись почти посредине, огромная лиственница стала падать, а вслед за ней, поднимая корневищем стоящих рядом людей, повалилась ещё одна, почти метровой толщины лесина, все кинулись кто куда. Как спички ломая лесных великанов и выворачивая с корнем огромные стволы, стихия бушевала немногим более пятнадцати минут. За эти минуты было вывернуто и положено на землю столько леса, что это место стало неузнаваемо и непроходимо. Когда всё стихло, Остап, успевший буквально за шиворот втащить за собой под огромный комель вывороченной пихты своих ошарашенных происходящим друзей, свернул самокрутку и, пустив облако едкого дыма, спросил:

— Ну что, в штаны не наделали, пацаны?

Пацаны, два двадцатишести-двадцативосьмилетних зэка, переглянувшись, улыбаясь, почти одновременно ответили:

— Не, не успели.

Всех разобрал нервный хохот. Потирая ушибленные места, все выбирались из-под ствола.

— Вот это да, ёк-макарёк, как траву косой! От силища! — разглядывая сплошной бурелом на месте, где ещё недавно стояла нетронутая тайга, пробормотал Остап. — Пятак, давай шустрей, где там Дыбарь?

— Да здесь я, зацепился, — ответил здоровенный верзила, выдираясь из завала.