Вангол

— Я согласен с вами, Нина Фёдоровна, — живо откликнулся Владимир, — для меня, например, открылся целый мир, о существовании которого я не знал. К сожалению, я увидел и тот мир, который, мне казалось, я знал, но он оказался не совсем таким, вернее, совсем не таким. Вы знаете, если честно, мне страшно возвращаться. Боюсь, теперь я не смогу хлопать в ладоши на собраниях и единодушно одобрять.

— А я смогу хлопать, одобрять, здравицы орать, смогу. И тебе советую это делать, если не хочешь оказаться в такой же куче костей. Только все мы должны знать и помнить, что есть на земле такие, как Вангол. Их мало, но они есть, и нам посчастливилось встретить одного из них. Они ещё не готовы выйти в наш мир, им нужна помощь. И ради этого мы должны выжить, а поэтому мы будем и хлопать, и одобрять. — Пучинский встал и подбросил щепок в тлеющий костёр. Он посмотрел в сгустившуюся темноту и представил, как сейчас на оленях Вангол и Тинга всё дальше и дальше уезжают от них, уходят из их жизней. Они вернутся, они непременно вернутся, думал он.

«Конечно, мы вернёмся, Семён Моисеевич, у эвенков не принято обманывать, мы же договорились. Спокойной ночи», — прозвучало в его мозгу. Пучинский от неожиданности уронил чайник, который перед этим взял в руки, чтобы поставить на огонь.

— Что случилось? — спросила Мыскова.

— Ничего, дорогая, он пожелал нам спокойной ночи, — ответил Пучинский, поднимая чайник.

* * *

Вангол и Тинга действительно уходили на оленях старой дорогой, по которой сюда пришли. Они уходили не одни. На одном из оленей, завёрнутый в оленью шкуру, на волокуше ехал Игорь Сергеев. Вернее, его везли, он ничего не чувствовал, не слышал, но он дышал, он был жив. Пуля, прошедшая через голову, пробила мозг, но не оборвала его жизнь. Вангол сразу понял это и решил оставить его в тайге. Он ещё не решил, что он будет делать с этим человеком, но сначала он его вылечит.

Он очистил его рану и заставил её заживать. Заставил биться его сердце и освободил его мозг от ощущений и чувств.

Огромное, усыпанное яркими звёздами небо перечеркнула упавшая звезда.

— Вангол, я, как ты говорил, загадала желание. Отгадай, какое? — сказала Тинга.

— Если отгадаю, не сбудется, — ответил Вангол, с теплотой подумав о своей таёжной красавице, мысли которой он с лёгкостью читал.

Она загадала, чтобы их первенцем обязательно был сын. К утру они вышли к расщелине и поднялись по ней к скале, где был похоронен Новиков. Здесь решили отдохнуть перед большим переходом.

Далеко-далеко на западе в эту ночь Мария Макушева родила мужу второго сына. Счастливый Степан, приехав со службы к роддому, обломал по пути кусты сирени и передал через медсестру огромный душистый букет в палату, где лежала Мария. Она устало улыбнулась, она была очень довольна собой. Жизнь продолжалась. Да, жизнь продолжалась, но с некоторых пор для Степана она была наполнена уже другим содержанием. Осточертевшая ему конвойно-охранная служба, которую он столько лет нёс, отступила на второй план, хотя свои обязанности он исполнял неукоснительно. Любимая жена и дети были его тылом, его отдушиной, тем святым, ради чего Макушев был готов на любые испытания и лишения. Его основным делом стала работа под руководством Битца по созданию групп сопротивления. Он неделями, а то и месяцами пропадал в командировках, которые планировал и тщательно готовил Битц. Прохоров, «умерший и похороненный в лагере», уже более полугода был на свободе и выполнял особые поручения. Устроенный агентом по снабжению одной из продовольственных баз, он мог свободно ездить по лагерям, где с подачи Битца его коллеги охотно подписывали заявки на поставку картофеля и других сельхозпродуктов.