Вангол

— Кто вы, Вангол? Вы обещали рассказать нам о себе перед уходом, — спросила Мыскова, успокоившись.

— Хорошо, расскажу. Но сначала отнесу этого подальше, он и сейчас слышит нас. — Вангол легко взял на плечо тело убитого и ушёл в сторону отливающих краснотой в лучах заката куч человеческих костей.

Тинга, приготовив что-то на костре, позвала всех есть. Смеркалось. Несмотря на все события этого дня, все проголодались и плотно поели жареного мяса. Никто не заметил, как Тинга, ехавшая на своём олене чуть в стороне, ещё утром, мгновенно вскинув лук, сбила стрелой со скалы самца кабарги. Теперь все с удовольствием ели чуть сладковатое мясо этого животного. Тинга, загадочно улыбаясь, отдала Пучинскому что-то небольшое, с куриное яйцо, завернутое в чистую тряпицу.

— Это вам струя кабарги, подсушите, а потом, когда в этом мешочке станет шуршать, если его помнёшь пальцами, по небольшой крошке в чай или воду. Очень полезно для мужчин. — Смуглое лицо Тинги залилось румянцем, и она, смеясь, спряталась за широкую спину улыбавшегося Вангола.

— Вам не кажется, что без Игоря всем как-то легче стало дышать? — спросил Владимир.

— Не надо о нём. О покойнике или хорошо, или ничего, — попросила Мыскова, и Владимир понимающе кивнул, поудобнее устраиваясь у костра.

— Вангол, расскажи о себе, нам всем интересно, ты же обещал, — попросил Пучинский.

— Если я вам скажу, что моя мать — олениха, а отец — добрый дух тайги, вы ведь не поверите. Но наверное, так оно и есть. Просто мне пришлось родиться дважды. Тот, кто родился первый раз, имел другое имя, знать которое вам не обязательно. Сейчас вы видите перед собой того, кто рождён был второй раз, от первого осталось только тело и память. Люди, которые нашли и выходили меня, дали мне душу, сложив её из частиц своих душ, иначе бы я не смог вновь родиться. Старый охотник Такдыган передал мне свой опыт и знания, он научил меня чувствовать тайгу и понимать многое, что в ней происходит. Я не могу объяснить как, но во мне проснулось что-то такое, что позволяет мне видеть одинаково хорошо ночью и днём, причём видеть далеко. Я могу рассмотреть муравья, ползущего по стволу берёзы в километре от себя. Я слышу, как под камнями, на которых мы сидим, в глубине течёт вода. Слышу, как верещит белка, схваченная только что вон в тех соснах хищником. Чувствую многие запахи, но зачастую просто не знаю, что это так пахнет. Мне предстоит ещё очень многое узнать и понять, многому научиться, потому что каждый день открывает мне огромное количество загадок и ещё больше их задаёт. Вы зовёте меня с собой, но пока не пришло время. Я знаю, что скоро мне придётся выйти из тайги, но не теперь. В мире, где живёте вы, так много горя и страха, что я в него вернуться не готов. Я ещё не готов бороться с теми, кто превращает людей в послушное запуганное стадо, идущее с радостью на бойню. Сейчас мы с Тингой уйдём, я объяснил вам дорогу на Удоган. Никто не должен знать, каким путём вы пришли. Никто не должен знать о том, что вы были здесь. Никто не должен знать, что вы встретили нас. Если эти условия будут выполнены, то через год мы встретимся вновь. Вы поможете мне оформить документы на меня и моих родичей. Где и когда произойдёт встреча, я сумею вам сообщить. — Вангол замолчал и внимательно посмотрел на лица сидящих вокруг догорающего костра. Никто не задавал Ванголу вопросов.

— Вангол, запомни мой адрес, — спохватился Пучинский.

— Мне не нужен ваш адрес. Поверьте, я смогу вам сообщить всё, что необходимо, где бы вы ни находились. Вы это почувствуете, вы это услышите, — остановил его Вангол. — А сейчас нам пора. До встречи.

Вангол и Тинга поднялись.

— Вангол, может, переночуете, а утром разойдёмся, что по темноте-то… — не договорила Мыскова.

Вангол ничего не сказал вслух, но она услышала: «Нина Фёдоровна, это для вас ночь темна. Мы уходим сейчас, так надо».

— Вангол, возьмите палатки и чайник, как договаривались, — сказал Пучинский.

— Наши палатки унесло водой, вам ещё долго идти, так что мы сейчас ничего не возьмём. Отдадите при следующей встрече, через год, договорились?

— Хорошо, договорились, — сказал Семён Моисеевич и крепко пожал руку, протянутую на прощание Ван голом.

Через минуту Вангол и Тинга бесшумно растворились в темноте. Шли минуты, все молчали, задумавшись, переваривали в головах услышанное от молодого таёжного охотника. Ему нельзя поверить, и этому нельзя было не поверить, потому что каждый из них видел собственными глазами этого необычного человека.

— Может, это всё мне приснилось, и я сейчас проснусь на своей койке в студенческой общаге? — спросил Владимир, прервав тишину.

— Лучше бы это был сон. Но, к сожалению, это явь, — сказал Пучинский.

— Я не согласна с тобой, Семён. Мне кажется, всё, что происходило в нашей жизни до встречи с Ванголом, — это был сон, причём дурной сон. А сейчас мы проснулись и увидели явь. Я не сожалею об этом. Я благодарна Ванголу за то, что он меня разбудил. Теперь я знаю, как мне жить дальше.