Вангол

Талантливый товарищ попался, смотрите, как он нарисовал по памяти того, кого видел в поезде. — Владимир вытащил из планшетки лист бумаги и положил на стол. С листа на сидевших смотрел очень точный портрет Остапа. — Теперь объявим всесоюзный розыск, никуда он не денется, найдём, — убеждённо сказал Владимир, вызвав улыбку у Ивана Волохова.

Макушев внимательно вгляделся в портрет. Ему казалось, что совсем недавно он видел это лицо, только где — не мог вспомнить. Может, на этапе или в пересылке, но он его определённо видел.

— Ну-ка, позвольте взглянуть. — Волохов всмотрелся в портрет. — Да это же Живоглот. Я с ним в одном вагонзаке до Красноярска ехал. Достал он там всех. Зверь, не человек.

— Иван, вы не ошибаетесь? — спросил Владимир.

— Не ошибаюсь, Володя, точно он, так и запиши на листе: погоняло у него Живоглот, а как звать-величать — не знаю, не принято там знакомиться, а с этим и желания не было. От него смертью веяло.

— Вот это да, выходит, я личность преступника установил.

— Ну вот, теперь точно легче искать будет, может, когда-нибудь и найдёте, — сказал Волохов.

— Почему это когда-нибудь?

— Потому, Володя, что страна у нас большая, просторная, уголовники в мирное-то время себя вольготно чувствовали, а сейчас такая заваруха началась, боюсь, не скоро до них руки дойдут, они ж не политические, а война эта не скоро кончится.

— Неправда, фашистов мы разобьём, вот армия резервы подтянет и…

Они ещё долго спорили на кухне о том, как и когда будет разбита фашистская Германия. Макушев прощался с Марией, они, взявшись за руки, сидели в маленькой комнате на диване. На кровати, посапывая носами, спали их сыновья.

— Береги себя, Степан, — шептала Мария.

Ранним утром Волохов провожал Степана на Киевском вокзале. Он долго ждал, пока Степан оформлялся на поезд. Пожав друг другу руки, они крепко обнялись на перроне.

— Береги Марию и ребят! — крикнул уже из вагона Макушев.

— Ты чё, начальник?! — вытаращив глаза, заорал Татарин, увидев направленный себе в лоб ствол револьвера.

Оба только успели сбросить с себя зэковскую одежонку. Фрол от неожиданности сел и, обхватив голову руками, дико заматерился.

— Ствол на землю, Татарин, — приказал Битц.

— Он и так на земле, — показал рукой Татарин себе под ноги.

— Руки подними и толкни его ногой ко мне.

Татарин медленно поднял руки, отчего подштанники его свалились. Он машинально сделал попытку их удержать, Битц выстрелил. Отброшенный выстрелом в упор, Татарин упал на сидевшего Фрола. Фрол, осторожно освободившись от бившегося в конвульсиях тела, поднялся во весь свой рост и шагнул к Битцу:

— Стреляй, сука легавая. Моя вина, не доглядел за тобой. Стреляй.

Битц, отступив на шаг назад, спокойно сказал:

— Мне вашей крови не нужно, этот сам виноват, не нужно было дёргаться. Стоять, Фрол, иначе застрелю. — Ствол револьвера смотрел прямо в переносицу Фрола. — Стоять!

Фрол остановился. Дико вращая глазами и тяжело дыша, он с ненавистью смотрел на Битца, готовый в любую секунду броситься на него.

— Бери свои шмотки и катись отсюда. — Битц, не сводя прицела с Фрола, поднял пистолет Татарина и сунул его в карман.

— Где Москва? — спросил Фрол.

— Москва далеко, отсюда не видать, тебе советую топать в лагерь, не сегодня завтра тебя возьмут, но, боюсь, никто с тобой в догонялки играть не будет, шлёпнут по законам военного времени. А так, если добровольно вернёшься, никто знать ничего не будет, война, бомбёжка всё спишет. И вот ещё что, Фрол. Меня ты не видел, это, кстати, в твоих интересах.

— Где Москва, начальник? — повторил свой вопрос уже более спокойно Фрол.

— Убит твой пахан, облава-то действительно была, — соврал Битц. Он взял портфель, пятясь, отошёл от Фрола и скрылся в кустарнике.

— Ещё встретимся, сучара! — услышал Битц, уходя в лес.

«Надо было и его шлёпнуть», — подумал он. Часа через два Битц вышел к автодороге, по которой сплошным потоком на восток шли беженцы, а на запад, прорываясь через этот поток, растянув обозы, шла какая-то воинская часть. Битц, разглядев командира, двинулся прямо к нему.

— Майор Белов, — представился он капитану, показав удостоверение личности.

— Командир батальона Силантьев, — устало козырнул ему офицер, спрыгнув с повозки.

— Воздух!!! — раздался крик по колонне, и рёв пикирующего самолёта заставил всех бежать, падая и ища укрытия в редком лесу.

Комбат пытался что-то кричать подчинённым, но его никто не слышал.

— Ложись! — крикнул Битц, падая, и потянул за собой капитана.

Они упали прямо на опустевшей дороге, по которой неслись несколько повозок с обезумевшими от разрывов бомб лошадьми.

— В сторону! — заорал прямо в ухо Битцу капитан и откатился в обочину.

Битц едва успел сделать то же самое, как по этому месту, где они лежали, пролетела коваными копытами пара лошадей, гремя оглоблями, оторванными от повозки.

— Вот чёрт, так и до передовой не дойду, столько людей теряем, — сокрушался капитан, отплёвываясь от грязи и пыли.

— Слушай, капитан, а где передовая?

Взглянув на малиновые петлицы Битца, капитан вопросом на вопрос ответил: