Вангол

Она ничего не смогла ответить ему, горло перехватило. А эшелон уходил и уходил на запад, унося Павлова и её любовь. В голове всё звучали его слова: «Стань женой, жди меня» — и она ждала. Писал он часто. Каждую неделю почтальон приносил два, а то и три письма, и Катерина радостно читала их, жила ими. Он приехал холодной декабрьской ночью. Его лицо, его глаза, ворвавшиеся вместе с клубами морозного воздуха в хорошо протопленную квартиру Катерины, сказали ей всё. Она упала в его объятия и этой ночью стала его женой, а утром он привёз её к своей матери. На следующий день они венчались в небольшой церквушке и три дня не разлучались ни на час. Потом он уехал, обещав вернуться через два дня, так как нужно было срочно решить какие-то дела, но не вернулся. Короткое письмо, наспех написанное им в поезде, опущенное в почтовый ящик на одной из маленьких станций, шло очень долго. В нём он объяснил, что отпуск был прерван в связи с тем, что ему просто необходимо было быть на фронте, он служил под командованием Брусилова. И в комендатуре, куда он зашёл, получил срочное предписание явиться на службу. Эшелон стоял уже под парами на станции, ему невозможно было приехать даже попрощаться, за что он просил прощения. Шла война, жестокая и беспощадная, унося жизни и калеча судьбы людей. А в ней, в Катерине, зародилась жизнь, и эту жизнь не интересовало то, что происходит вокруг, она пришла и заявила о себе. Летели недели, месяцы, письма перестали приходить в ноябре семнадцатого, когда в стране началась неразбериха. Катерина ничего не понимала в политике и не сразу поняла, что такое революция, просто для неё это выразилось в том, что пожилой добрый почтальон перестал носить письма и вообще куда-то делся. Куда-то делась и полиция. В городе стало неспокойно, она не раз слышала стрельбу. По улицам ходили вооружённые люди с суровыми лицами, она видела, как схватили офицера и прямо на площади перед базаром расстреляли. Что происходит? Она не в силах была понять и разобраться в этом. Её тётка спешно собирала всё ценное и готовилась к отъезду. В Харбине у неё жили друзья, которые в письме пригласили их переждать, пока в стране не наведут порядок. Как ни уговаривала тётка, Катерина ехать отказалась. Причина была одна: она ждала Павлова, который передал весточку, что скоро будет. Мать Павлова, Глафира Андреевна, простая и аккуратная женщина, после смерти мужа, погибшего ещё в Русско-японскую войну при обороне Порт-Артура, жила скромно в большом доме на пенсию, назначенную царским правительством. Когда пенсию платить перестали, продавала вещи и ценности. Катерина ждала. Ждала, баюкая крошку, которая ещё не видела своего отца, ждала долгими холодными ночами и чувствовала, что он жив и он придёт. Так и случилось, он был жив, но приехать не мог. Весть о том, что Павлов жив и лежит в госпитале в Смоленске, дошла вместе с весёлым прапорщиком, заглянувшим к ним в дом. Никого не слушая, оставив малышку Глафире Андреевне, она собралась в дорогу. Это случилось в начале восемнадцатого года. Если бы Катерина могла представить, что больше не увидит свою дочку! Но тогда ей и мысль такая не могла прийти в голову. Она ехала к раненому мужу, проведать, помочь, забрать домой, она знала, что ей нужно ехать к нему. То, что случилось потом, толком не помнит и сейчас. Она села в один из эшелонов, шедших на запад, и всё смешалось в её судьбе и голове. Отрывочно помнит, как в переполненный вагон где-то за Томском ворвались вооружённые люди и она, как и многие, осталась без денег и документов. Более того, в Екатеринбурге её просто выкинули из вагона, экспроприированного на нужды революции.