Вампирея капитана Блада

– Естественно. Картахена кажется очень уязвимой с севера, где она выходит к морю. А не возникал ли у вас, господин барон, законный вопрос: почему испанцы так постарались укрепить город с юга и оставили его таким незащищённым с северной стороны?

Де Ривароль ничего не ответил, потому что в этот самый момент наливал себе ром, а вот его офицеры были вынуждены крепко задуматься.

– Испанцы не такие уж непроходимые болваны, как вам бы хотелось, – жёстко продолжал Блад, – город только кажется доступным для штурма, но на деле его защищает скалистое мелководье. Оно простирается почти на милю от берега, и ни один корабль не может подойти даже на пушечный выстрел. Вы в курсе?

– Но мы можем высадить десант на шлюпках, каноэ, пирогах, плотах и плоскодонных лодках! – нетерпеливо воскликнул один из офицеров.

– О эта галльская наивность! Даже в самую спокойную погоду прибой расшибёт ваши лодки о подводные камни, – спокойно возразил доктор, – к тому же мы не сможем прикрывать наш десант огнём корабельных пушек.

– А если мы пойдём в атаку ночью, тогда не надо прикрываться огнём пушек, – парировал другой умник, – десант будет на берегу ещё до того, как испанцы успеют опомниться.

– Укуси меня вампир, вы думаете, что в Картахене живут слепые ослы?! Да они уже пятьсот раз сосчитали наши паруса и прекрасно поняли, кто мы такие, зачем сюда пожаловали и чего хотим!

– Но если они считают себя в безопасности с севера, – нетерпеливо воскликнул третий патриотически настроенный идиот, – тогда это чувство безопасности и усыпляет их!

– П-плевать! Мы… нет, не мы… я тут камандую-ю! – перебивая его, упрямо вскинулся барон. – Вив ля Франс!!!

– Ну, «вив» – это ваше право, – кротко вздохнул капитан Блад, – но я не поведу своих людей на верную смерть ради «ля Франс».

– А я фот возьму и п-прикажу вам…

– Знаете, а ваш вдохновенный дебилизм мне изрядно надоел, – столь же честно сказал Питер и быстро повернулся к де Кюсси, который чувствовал себя очень неловко и сидел как на иголках: – Господин губернатор, объясните, наконец, генералу, почему я прав!

Де Кюсси очнулся от своего унылого раздумья:

– В связи с тем, что капитан Блад предоставил, лично мне кажется, что он абсолютно…

– К чиртям вам-пи-пирским вас обоих!!! – строя из себя дикого вепря, взревел де Ривароль, – Вокруг м-ня одни трусы! Если в-вы боитись, я сам пойду… командовать! Шлюпку мне! Жива-а!

– Вы серьёзно? – одновременно удивились Питер, его офицеры и даже французы. – А можно посмотреть?

– Я сл-лишком ве-ли-кадушн к вам, господа, – старательно выговорил барон, делая величественный жест рукой и падая обратно в кресло, – п-дите прочь, вы м-ня раздржаеити-и…

Естественно, что адмиралом де Риваролем руководили лишь ханжество, глупость, упрямство и тщеславие, до кучи по маковку залитые алкоголем, поэтому он получил вполне заслуженный урок. Той же ночью под покровом темноты триста человек, из которых двести пятьдесят были добровольцами с Гаити, отправились на берег Картахены в каноэ, пирогах и лодках. Де Ривароль гордо взял на себя личное командование десантным отрядом. Это был вопрос принципа!

Правда, командовать он предпочёл матюгами, издалека, не покидая борта флагманского корабля. В результате первые же шесть лодок, подхваченные прибоем и брошенные на скалы, превратились в щепки ещё до того, как находившиеся в них люди смогли броситься в воду.

Грохот волн, разбивающихся о камни, и крики утопающих послужили убедительным сигналом для экипажей других лодок. Увы, развернуться и уйти из опасной зоны успели не все. Захлебнулось около ста пятидесяти добровольцев, почти полсотни французских солдат, плюс было потоплено шесть лодок с боеприпасами.

Де Ривароль бегал кругами взад-вперёд по своему флагману, взбешённый, трезвеющий, злой, но отнюдь не поумневший. Он грязно ругался на всех и на вся, особенно на капитана Блада, якобы «вовремя не предоставившего достаточно убедительных доказательств!», а потом от огорчения крепко напился, тут же завалившись спать.

Спал, кстати, хорошо. Совесть не беспокоит тех, у кого её нет…

На рассвете его разбудили грозовые раскаты пушечных залпов. Выбежав на корму в ночном колпаке и тапках, господин барон увидел странную картину, от которой его неопохмелённая ярость удвоилась.

Четыре корсарских корабля, подняв все паруса, совершали непонятные манёвры, находясь приблизительно в полумиле от Бока-Чика. Поочерёдно они обстреливали залпами большой круглый форт, защищавший, как известно, узкий канал входа на рейд.

Пушки форта отвечали вполне энергично, однако корсары маневрировали парусами, увёртываясь как могли, и стреляли с такой исключительной точностью, что их слаженный огонь накрывал испанцев ровно в тот самый момент, когда они перезаряжали пушки.