Вампир Арман

Он поднял кубок. Но тот был пуст. Я взял кувшин и наполнил кубок темным ароматным вином. Я подумал, не стоит ли и мне попробовать, потом отвращение взяло верх.

– Чушь, – прошептал мой Мастер. – Выпей за упокой их душ. Давай. Вон чистый кубок.

– Ах да, прости меня, – сказал рыжий. – Я даже не предложил тебе кубок. Господи, подумать только, я кинул тебе на пол простой ограненный бриллиант, когда хотел получить твою любовь.

Он взял кубок – богатую, изысканную вещицу, инкрустированную серебром и усыпанную крошечными сверкающими камнями. Теперь я заметил, что все кубки составляли один набор, на каждом были вырезаны миниатюрные изящные фигурки, украшенные одинаковыми яркими камешками. Он со звоном поставил кубок на стол, взял у меня кувшин, наполнил кубок и протянул его мне.

Я подумал, что меня вырвет прямо на пол. Я посмотрел на мужчину, на его почти приятное лицо и красивые огненно-рыжие волосы. Лицо его озарила мальчишеская улыбка, открывшая мелкие, но идеально белые, просто жемчужные зубы. Казалось, он влюбился в меня до безумия и размечтался, не произнося ни слова.

– Бери, выпей, – велел мне Мастер. – Ты ступил на опасный путь, Амадео, так выпей же за знания, выпей за силу.

– Вы ведь не смеетесь надо мной, сударь, правда? – спросил я, уставившись, на рыжего, но обращаясь непосредственно к Мариусу.

– Я люблю тебя, – ответил Мастер, – но ты все-таки замечаешь что-то в моих словах, так как от человеческой крови я грубею. Так всегда бывает. Только в голодании я обретаю божественную чистоту.

– Да, и на каждом перекрестке поворачиваете меня в нужную сторону, – сказал я. – Прочь от кары и поближе к чувствам, к удовольствиям.

Я встретился взглядом с рыжим. Но я слышал ответ Мариуса.

– Кара – это и есть убийство, вот в чем камень преткновения. Кара – это убивать без причины, просто так, не за «честь, благородство и порядочность», как говорит наш друг.

– Да! – сказал «наш друг», повернувшись к Мариусу, а потом опять ко мне. – Пей! – Он протянул мне кубок.

– А когда все будет кончено, Амадео, собери эти кубки и отнеси домой, чтобы они служили напоминанием о моем провале – или поражении, ибо это одно и то же, – а также уроком для тебя. Редко я вижу это так отчетливо и ясно.

Рыжий, увлекшись флиртом, наклонился вперед и поднес кубок прямо к моим губам.

– Маленький Давид, ты вырастешь и станешь королем – помнишь? Да, я мог бы поклоняться тебе, маленький мужчина с нежными щечками, и молить хоть об одном псалме от твоей арфы, хоть об одном, лишь бы ты дал его по собственной воле!

Мой Мастер тихо прошептал:

– Можешь исполнить последнее желание умирающего?

– По-моему, он умер! – громко воскликнул седой человек. – Смотри, Мартино, кажется, я таки убил его: у него кровь течет из головы, как сок из помидора, черт бы его побрал. Посмотри!

– Да заткнись ты! – сказал рыжеволосый Мартино, не сводя с меня глаз. – Ну же, исполни последнюю просьбу умирающего, маленький Давид, – продолжал он. – Все мы умрем. Я умру за тебя, так не умрете ли вы со мной, сударь, – ненадолго, прямо в моих руках? Давай поиграем в одну игру. Она вас развлечет, Мариус Римский. Посмотрите, как я заберусь на него, как я ритмично и искусно буду его гладить, и на ваших глазах скульптура из плоти забьет фонтаном, я поработаю насосом, и мне в руки хлынет влага.

Он сложил руки, как будто уже получил то, что хотел. Он еще долго смотрел на меня, а потом низким шепотом произнес:

– Я слишком мягок, из меня скульптуры не получится. Дай же мне отпить от твоего фонтана. Сжалься над умирающим от жажды.

Я выхватил из его дрожащей руки и одним глотком опустошил кубок. Внутри все напряглось, и мне показалось, что сейчас вино поднимется обратно и меня вырвет. Я заставил его спуститься вниз. Я посмотрел на моего Мастера.

– Как же мерзко, мне противно.

– Чушь какая, – ответил он, едва шевеля губами. – Смотри, какая вокруг красота!

– Будь я проклят, если он не умер, – сказал седой. Он пнул труп Франсиско на полу. – Мартино, я пошел.

– Останьтесь, сударь, – сказал Мариус. – Я поцелую вас на ночь.

Он хлопнул его по запястью и набросился на его горло. Интересно, что подумал в тот момент рыжий, который, едва взглянув на них, продолжил свои уговоры. Он опять наполнил мой кубок. Седой человек издал стон, или это был Мариус? Я окаменел от ужаса. Когда он отвернулся от своей жертвы, я увидел разлившуюся в нем новую кровь и отдал бы все на свете, лишь бы он снова стал белым – мой мраморный бог, мой высеченный из камня повелитель в нашей общей постели.

Рыжий встал прямо передо мной, перегнулся через стол и мокрыми губами приложился к моему рту.

– Я умираю из-за тебя, мальчик! – объявил он.

– Нет, ты умираешь без причины, – сказал Мариус.

– Мастер, пожалуйста, только не его! – крикнул я.

Я отлетел назад, чуть не потеряв равновесие. Рука моего господина разделила нас, и его ладонь легла рыжему на плечо.

– В чем же тайна, сударь? – отчаянно крикнул я, – тайна храма Святой Софии, в которую нужно поверить?