Валтасаров пир. Лабиринт

Она так откровенно не желала считаться с мнением его приятеля и так бесцеремонно давала это понять, что даже Хаза, который на женщин не имел обыкновения обижаться, оскорбленно замолчал.

В дансинге он почувствовал себя уверенней. Не только оттого, что в результате они отправились именно туда, куда он хотел, и не от выпитой водки. Просто здесь мешала разговаривать оглушительная музыка. Иоанна и Анджей молча оглядывали зал, а Хаза, который знал почти всех посетителей в лицо, охотно давал пояснения. Осмелев, он попросил разрешения рассказать анекдот. Второй рассказал уже без разрешения. Потом стал приставать к Иоанне, предлагая с ним потанцевать.

— Нет, все-таки боюсь, — поколебавшись, ответила она.

— Меня?

— Еще чего! Боюсь за свои суставы. Мне запретили делать резкие движения.

— Вот жалость-то! — заржал Хаза.

Иоанна устремила на него все тот же холодно-любопытный, неприязненный, немного вызывающий взор, приглядываясь к его глазам, форме головы, к носу и рукам, снова наливавшим ей водку. Потом попросила у него сигарету. Но у Хазы все вышли, и он направился к буфету.

— Кажется, он тебя раздражает? — шепнул Анджей.

— Нисколько! — повторила Иоанна. — Он очень забавен.

— Ты шутишь!

— Нет, правда. Он вульгарен, глуп, у него, как у обезьяны, близко посаженные глаза и руки убийцы. Твой Хаза до смешного напоминает мне человека, по которому я когда-то сходила с ума. И внешне и внутренне похож — те же жесты, те же словечки. Боже, как я страдала из-за него! Какой я была дурой! — И докончила, когда Хаза вернулся с сигаретами: — А теперь вот смотрю на его подобие — и ничего, только смешно. Ты не представляешь, какое это облегчение!

В зал вошли новые посетители — стройная молодая женщина в обществе нескольких мужчин. Женщина поклонилась Иоанне, та погрозила ей пальцем.

— Не узнаешь? Она тоже танцевала тогда на вечере. Задам я ей завтра перца за то, что шатается по ночам. У нее еще достаточно времени впереди. Чем раньше женщина начинает вести такую жизнь, тем скорей она ей надоедает. Не понимаю, зачем таскать за собой столько мужиков? Степчинская — помнишь, такая хорошенькая и талантливая, я говорила тебе о ней, — в этом отношении ничуть не лучше.

Он не поддержал разговора о Степчинской; ему взгрустнулось, но не из-за отъезда. Просто захотелось поскорей очутиться в вагоне. Он взглянул на часы.

— Уже пятый час! А поезд в семь.

— Времени у тебя еще достаточно! — заметил Хаза.

— Да нет, побриться еще надо, ванну принять. Мне пора!

— В таком случае, чтобы достойно закончить вечер, пойдемте завтракать ко мне! — глядя на Иоанну, воскликнул Хаза.

Дома нашлась бутылка коньяку, Хаза, беспрерывно остря и первый же заливаясь смехом, с помощью Анджея приготовил кофе. Он был доволен собой и тем, как они провели ночь.

— Тетка у тебя мировая! — сообщил он Анджею на кухне. — Правда, не в моем вкусе. И старовата для меня. По мне, лучше уж совсем зеленая, чем такая перезрелая. Но баба она мировая!

Когда, по расчетам Анджея, пора уже было выходить, он запер свои чемоданы и вынес их в переднюю.

— Шесть часов! К сожалению, я должен идти. А ты? — обратился он к Иоанне.

— В таком случае, чтобы достойно закончить вечер, — смеясь, повторила она слова Хазы, — проводим его на вокзал.

Хаза встал с тахты, потянулся и сказал со вздохом:

— Конец невеселый! Ну, что поделаешь!

* * *

Прибыли утренние поезда; Анджей, Иоанна и Хаза двигались навстречу людскому потоку. Вокзал гудел, как пчелиный улей.

— А ты что тут делаешь?

Анджей обернулся, и чемоданы чуть не выпали у него из рук. Иоанна здоровалась со Степчинской.

— Пан Хаза, — представила она его первым, так как он стоял ближе. — А это мой дорогой племянник, о котором я тебе говорила.

Ладонь у Степчинской была узкая и мягкая, рукопожатие энергичное. Выглядела она иначе, чем на сцене, — гораздо интересней. Улыбка у нее была удивительно милая и естественная. Вблизи Анджею показалось, будто перед ним сестра той танцовщицы, только во сто крат красивее.

— Вы что уставились друг на друга? — спросила Иоанна. — Успели уже познакомиться?

— Нет! — замотала Степчинская головой.

— Нет! — повторил Анджей.

На ней была шапочка оранжевого цвета, из-под которой виднелись черные блестящие волосы. Руки она засунула в карманы подбитого мехом пальто. Губы были чуть приоткрыты.

— Что ты тут делаешь? И почему молчишь, когда тебя спрашивают? — допытывалась Иоанна.

— Просто так!

— Что значит «просто так»? Я спрашиваю тебя, что ты тут делаешь, а ты молчишь. Это что, секрет?

— Простите, я вас не поняла, никакой не секрет. Встречаю маму.

Хаза побежал за перронными билетами. В ожидании, пока он вернется, они стояли втроем и разговаривали. Верней, говорила главным образом Иоанна: сообщила, что Анджей уезжает и куда именно, что они прокутили всю ночь и что Галина считает ее своим идеалом. Степчинская отвечала односложно.

— Что с тобой? Такая болтушка всегда, а сегодня слова из тебя не вытянешь.

— Так просто, — снова повторила Степчинская.