Вальс

Во-первых, Веселовский однажды слег. Возраст и труды взяли свое, и у Веселовского, давно уже жившего без задних конечностей, отказались работать передние, и, что еще хуже, выключился мозжечок. Мозг не выключился, а мозжечок выключился, что самое неприятное для сожителя, потому что в этом состоянии инвалид становится совершенной колодой, но требовательность демонстрирует, и уже не прекращая, потому что в жизни ему ничего больше не остается, кроме как требовать и требовать.

Солнечная сторона жизни кончилась, и началась смертельная тоска. Спасло во-вторых. Само по себе это во-вторых могло бы выйти несчастьем или похуже, но в сочетании с во-первых просто-напросто Лилю спасло.

Нашлась Лилина дочка. Милиция, которая, как известно, никогда ничего не делает, кроме как мешает людям жить, отыскала Лилю. Уму непостижимо, как они ухитрились сделать, но сделали.

Однажды вечером они приволокли девочку к Лиле на квартиру и сдали на руки. Лиля была так перепугана, а к тому же домашняя работа с Веселовским так ее измотала, что она тут же согласилась, что дочь ее собственная и что она готова ее принять в семью.

На самом деле Лиля была смертельно счастлива, что она будет теперь не один на один с лежачим хамом Веселовским, а все-таки в человеческом обществе. Лилю появление дочери, можно сказать, спасло от депрессии. Она даже за Веселовским стала ухаживать лучше, что совершенно напрасно, потому что Веселовский, уже дышавший на ладан от постоянного хождения под себя, посвежел, подобрел, стал больше спать и меньше ругаться и попросту ожил и довольно надолго.

Возникла тупиковая ситуация. Дочь росла и росла, Веселовский жил и жил, время шло и шло, а что толку?

Ко всему прочему чемоданы приносить перестали. Что там стряслось, Лиля не знала. То ли, увидев, что Веселовский перестал двигаться, друзья решили, что квартира потеряла надежность, то ли Лилина внешность им не внушала расположения, но дело прикрылось, денег стало меньше, а ртов теперь на той же жилплощади было три и все каши просили.

Лиля приуныла. Она стала обдумывать страшные варианты вроде удушения Веселовского подушкой, выбрасывания дочери из окна и собственного возвращения на вокзалы. Тянулось это довольно долго, и Лиля совсем уже потерялась в эмоциях, расчетах и надеждах, как вдруг появился никем не предвиденный случай, и все стало на место.

В очереди за итальянскими колготками Лиля познакомилась с немцем. Что немец делал в этой очереди, Лиля не знала и впоследствии даже не поинтересовалась узнать. Мотивы немца неизвестны. Но что из этого вышло, то известно. Немец сделал Лиле предложение выйти за него замуж.

Немец оказался француз. То есть американец, то есть и француз, и немец, и даже, как он сказал, отчасти, португалец, что Лиле было все равно. Кажется, что он был еще и еврей. Лиля и на это наплевала бы, если бы могла принять немцево предложение.

Но она предложение принять никак не могла, потому что была в законном браке. И этот законный брак лежал в стельку, только глазами моргал и портил Лиле все возможное будущее, хотя несознательно для себя, но главное, что портил, и с этим что-то надо было делать. А что?

Лиля думала-думала и ничего не могла придумать. А что тут придумаешь? Лежит человек и лежит. Помрет так помрет, его счастье. А если нет? В этом случае оставалось ждать.

Но немец ждать не мог. Он сделал предложение и рассчитывал немедленно получить ответ. Положительный, и тогда он будет иметь, что хочет. Или отрицательный, и тогда он поедет обратно в Федеративную Республику Германию и женится на какой-нибудь там немке. Немец имел жизненные планы — два варианта — и ему надо было, чтобы оба варианта осуществились как положено и в нужный момент исключили бы друг друга. Немец и есть немец: от него ничего особенного никто и не ждет.

И Лиля решила покинуть Веселовского. Когда она ему об этом сказала, Веселовский пришел в дикую ярость. Он чуть не выпал из коляски. Он требовал объяснений и грозил Лилю сдать в милицию как воровку. У Лили мелькнула мысль заодно убить Веселовского, но что-то ее удержало. Она решила, что и так как-нибудь все обойдется. И не из таких дыр живьем вылезала.

Лиля пошла к адвокату. Развод ей адвокат обещал, но размена квартиры не гарантировал. Ему казалось, что дело с квартирой будет не поднять. Одна комната; инвалид; здоровая женщина бросает инвалида; нет, не проскочит.

Зачем вы, голубушка, разводитесь, спросил он между прочим. Ладно, ладно, хотите разводиться — разводитесь: это дело я вам проверну. Но объясните мне ради Бога, зачем вы сейчас-то его как мужа бросаете. Он же на ладан дышит. Ну потерпите еще немного. И вся жилплощадь будет ваша. Маленькая, но своя. Адвокат, конечно, не подозревал, зачем Лиле нужна свобода, и Лиля ему ничего не сказала.

Развод был совершен, но, как оказалось, напрасно. Немец передумал. Почему, Лиля понять не могла. Немец долго что-то говорил и размахивал руками, но Лиля поняла изо всего только одно: никс; не состоится.