Вальс

Лиля здорово поднабралась между врачами. Двадцатый съезд партии, Кама Сутра, Эрих Мария Ремарк, Анна Ахматова и кое-кто еще вошли в ее жизнь навсегда. И всем этим она была обязана врачам, которых во всей последующей жизни продолжала искренне уважать. Жаль, что больше врачи ей не попадались. Но пять лет, проведенных в обществе врачей, сделали ее намного культурней, чем она была раньше, и вообще открыли ей глаза. Она пробыла бы между врачей и дольше, если бы еённый врач не разбился бы в автомобиле.

Дело в том, что врач купил автомобиль. Но счастье обернулось несчастьем. В одно мгновение ока Лиля осталась одна.

Три обстоятельства сделали ее положение особенно и совершенно невыносимым. Во-первых, после похорон все врачи, с которыми якшался покойный врач, ее покинули. Еще вчера, можно сказать, приходили жрать-пить, а сегодня уже адрес забыли, скоты, бульдоги. Во-вторых, за время праздничной жизни у врача Лиля однажды родила дочь и надо было что-то с ней делать, не говоря уже о том, что кормить. В-третьих, после смерти врача оказалось, что их брак не зарегистрирован. Это уже было вообще хуй знает что.

Черт с ним, с врачом, но вместе с ним пропала и жилплощадь. Лиля сделала все, что могла. Судебный исполнитель как пришел, так и ушел. Милиционер постоял-постоял в дверях и тоже удалился. Два других милиционера просто не могли достучаться. Две недели Лиля просидела в квартире, успешно делая вид, что никого дома нет.

Когда кончилось продовольствие и Лиля с дочерью начали испытывать голод, пришлось высунуться, и тут-то квартиру взяли штурмом.

Если бы это были представители законной власти, то Лиля их как-то сумела бы скрутить. Их все же держал за руки закон, а как оставить закон в дураках Лиля уже соображала.

Но это не были представители закона, это были соседи. У соседей положение было отчаянное. Их было шесть человек, и они жили в одной комнате. Какой-то шакал им сообщил, что Лиля живет на площади выбывшего врача незаконно, бездокументно, и соседи быстро сообразили, что им выпадает шанс, который больше не выпадет вплоть до полного коммунизма. Они все высыпали на лестницу и стали ждать, когда Лиля высунет голову. Они, конечно, понимали, что голод рано или поздно выкурит ее из берлоги.

Как они думали, так и вышло. И только Лиля ступила ногой за дверь, как ей дали в глаз, содрали с нее юбку и кинули с лестницы. Когда Лиля, не совсем еще очухавшись от ушибов почек и черепа, подползла на четвереньках к квартире, квартира уже была занята и даже часть мебели была вынесена наружу.

Лиля вопила и визжала несколько часов, но все напрасно. Не то чтобы соседи были такие уж нечувствительные, что само собой, но ко всему прочему они все были глухие, и родители, и дети — вся семья была глухая, даже глухонемая, мерзавцы. Один только раз глава соседской семьи повернулся лицом к Лиле и сказал: уууууу.

Шел 1961 год. На улице было ни жарко, ни холодно. Лиля забрала дочь и пошла куда глаза глядят. В газетах в то время писалось, что дефицит жилплощади в Москве стал меньше, но граждане этого как-то не заметили. Получив улучшение, они тут же начинали мечтать о следующем.

Но у граждан все же были хотя бы четыре метра на душу, а у Лили опять не оказалось ни одного. Плюс теперь у нее была еще и дочь. Так что у Лили был не просто ноль квадратных метров, но ноль квадратных метров на двоих, что ровно в два раза хуже. Но приходилось довольствоваться тем, что есть. Этого однако хватило ненадолго.

Побродив пару дней по вокзалам, Лиля сообразила, что из этого ничего не выйдет, и решила продать мебель. Мебель во время соседского штурма уцелела. Соседи привыкли к своей и выкинули Лилину, то есть врачеву мебель на лестницу. После двух дней антракта Лиля вдруг вспомнила про мебель и жутко заволновалась. Мебель должны были украсть. Может быть, уже украли.

Со всех ног Лиля рванула назад. Мебель оказалась на месте. Никто ее пока не унес. Но уже рядом с письменным столом стояла какая-то тварь и чесала пальцем лоб, конечно, раздумывая, как всю эту ценность сволочь куда надо.

Тварь оказалась подлинной женой Лилиного врача. Мебель должна была согласно законам достаться ей.

Они познакомились. И законная жена покойного врача быстро сообразила насчет Лили, тем более что и сама, наверное, недалеко от этого ушла. Короче говоря, после недолгого разговора, она согласилась мебель поделить. Лиле достались письменный стол и какая-то фиговина, на которой в прошлом, когда жила с врачом, Лиля держала телевизор.

Жена врача забрала свою долю и увезла. Лиля осталась на лестнице, не зная, куда везти свою.

В конце концов чутье подсказало ей, что надо все это сдать в комиссионный магазин. Будут по крайней мере деньги. Деньгам, конечно, невелика цена, но все же это лучше, чем ничего. Если повезет, то и деньги можно куда-нибудь пристроить и получить за них какой-то реальный эквивалент. Пусть не квартиру, но по крайней мере какой-нибудь товар в виде вещи.