Читаем Валькирии. Женщины в мире викингов полностью

В первой главе мы уже обращались к трагической истории уплывшей в Гренландию Хельги, описанной в «Саге о Барде, асе Снежной горы». Сначала она становится наложницей (или, возможно, сексуальной рабыней) Скегги, а после того как он ее бросает, девушку ждут новые неприятности. В саге упоминается о том, что Хельгу пытался изнасиловать норвежец Хравн – он забирается к ней в постель, но девушке удается от него отбиться. Правда, после этого случая Хельга буквально не может найти себе места, слоняясь по всей Исландии и периодически живя в горах с троллями[101]. Этот текст необычен своим вниманием к психологическим последствиям травмирующего опыты Хельги, но далеко не уникален. Похожий, хотя и гораздо более короткий, рассказ о молодой женщине, сходящей с ума после сексуального насилия, встречается в «Книге о занятии земли» (Landnámabók) – источнике XII века о первых поселенцах Исландии[102]. Однако большинство случаев сексуальных домогательств подаются как примеры, служащие угрозой чести семьи, в то время как чувствам самих женщин уделяется мало внимания. Это подтверждает предположение о том, что многие мужчины рассматривали женщин как собственность – свою или чужую, – которая может быть испорчена. При попытке изнасилования на карту ставится репутация семьи, чем часто и пользовались агрессоры, рассчитывавшие в первую очередь поквитаться с противником, а не получить сексуальное наслаждение. В этом отношение Скегги – исключение. Он прививает Хельге чувство зависимости от него. В результате после расставания она переживает личностный кризис.

Честь мужчины зависела от отсутствия нежелательных контактов между молодыми женщинами в его семье и чужаками. Чаще всего в качестве потенциальной угрозы источники описывают праздных юношей, случайно забредающих в соседние земли. Они флиртуют с девушками, но не намерены жениться, а это вполне может обернуться трагедией для всей семьи[103]. Когда до заглавного героя «Саги о Гисли» (Gisli Sursson’s Saga) доходят слухи о том, что какой-то юноша пытается соблазнить его сестру, он попросту его убивает[104]. В «Саге о скальде Кормаке» (Kormáks saga) ситуация несколько сложнее: не будучи таким же решительным мужчиной, как Гисли, отец девушки, с которой заигрывает Кормак, пытается выбить из юноши предложение руки и сердца, на что тот никак не реагирует. Несмотря на то, что Стейнгерд отвечала Кормаку взаимностью, в назначенный час он не приходит на свадьбу. После этого отец девушки решает срочно выдать ее замуж за другого, объясняя это заботой о ее добром имени. На самом деле он просто боится, что не сможет контролировать непредсказуемого и импульсивного Кормака. Отныне это будет заботой мужа Стейнгерд[105].

Сексуальная агрессия могла принимать и исключительно вербальную форму, порой находя выражение в стихах. В «Саге о названых братьях» (Fóstbræðra saga) скальд Тормод – один из двух главных героев – сочиняет любовную вису, которую он посвящает одной девушке, чем вызывает сильную обеспокоенность ее матери. Как и непрошеные визиты, такие стихи не всегда считались выражением искренних намерений. Напротив, они могли бросить тень на честь девушки и ее опекуна. Дело в том, что в любовных висах скальды часто не стеснялись в выражениях, описывая отношения между мужчинами и женщинами без прикрас[106].

Перейти на страницу:

Все книги серии История и наука Рунета

Дерзкая империя. Нравы, одежда и быт Петровской эпохи
Дерзкая империя. Нравы, одежда и быт Петровской эпохи

XVIII век – самый загадочный и увлекательный период в истории России. Он раскрывает перед нами любопытнейшие и часто неожиданные страницы той славной эпохи, когда стираются грани между спектаклем и самой жизнью, когда все превращается в большой костюмированный бал с его интригами и дворцовыми тайнами. Прослеживаются судьбы целой плеяды героев былых времен, с именами громкими и совершенно забытыми ныне. При этом даже знакомые персонажи – Петр I, Франц Лефорт, Александр Меншиков, Екатерина I, Анна Иоанновна, Елизавета Петровна, Екатерина II, Иван Шувалов, Павел I – показаны как дерзкие законодатели новой моды и новой формы поведения. Петр Великий пытался ввести европейский образ жизни на русской земле. Но приживался он трудно: все выглядело подчас смешно и нелепо. Курьезные свадебные кортежи, которые везли молодую пару на верную смерть в ледяной дом, празднества, обставленные на шутовской манер, – все это отдавало варварством и жестокостью. Почему так происходило, читайте в книге историка и культуролога Льва Бердникова.

Лев Иосифович Бердников

Культурология
Апокалипсис Средневековья. Иероним Босх, Иван Грозный, Конец Света
Апокалипсис Средневековья. Иероним Босх, Иван Грозный, Конец Света

Эта книга рассказывает о важнейшей, особенно в средневековую эпоху, категории – о Конце света, об ожидании Конца света. Главный герой этой книги, как и основной её образ, – Апокалипсис. Однако что такое Апокалипсис? Как он возник? Каковы его истоки? Почему образ тотального краха стал столь вездесущ и даже привлекателен? Что общего между Откровением Иоанна Богослова, картинами Иеронима Босха и зловещей деятельностью Ивана Грозного? Обращение к трём персонажам, остающимся знаковыми и ныне, позволяет увидеть эволюцию средневековой идеи фикс, одержимости представлением о Конце света. Читатель узнает о том, как Апокалипсис проявлял себя в изобразительном искусстве, архитектуре и непосредственном политическом действе.

Валерия Александровна Косякова , Валерия Косякова

Культурология / Прочее / Изобразительное искусство, фотография

Похожие книги

Эра Меркурия
Эра Меркурия

«Современная эра - еврейская эра, а двадцатый век - еврейский век», утверждает автор. Книга известного историка, профессора Калифорнийского университета в Беркли Юрия Слёзкина объясняет причины поразительного успеха и уникальной уязвимости евреев в современном мире; рассматривает марксизм и фрейдизм как попытки решения еврейского вопроса; анализирует превращение геноцида евреев во всемирный символ абсолютного зла; прослеживает историю еврейской революции в недрах революции русской и описывает три паломничества, последовавших за распадом российской черты оседлости и олицетворяющих три пути развития современного общества: в Соединенные Штаты, оплот бескомпромиссного либерализма; в Палестину, Землю Обетованную радикального национализма; в города СССР, свободные и от либерализма, и от племенной исключительности. Значительная часть книги посвящена советскому выбору - выбору, который начался с наибольшего успеха и обернулся наибольшим разочарованием.Эксцентричная книга, которая приводит в восхищение и порой в сладостную ярость... Почти на каждой странице — поразительные факты и интерпретации... Книга Слёзкина — одна из самых оригинальных и интеллектуально провоцирующих книг о еврейской культуре за многие годы.Publishers WeeklyНайти бесстрашную, оригинальную, крупномасштабную историческую работу в наш век узкой специализации - не просто замечательное событие. Это почти сенсация. Именно такова книга профессора Калифорнийского университета в Беркли Юрия Слёзкина...Los Angeles TimesВажная, провоцирующая и блестящая книга... Она поражает невероятной эрудицией, литературным изяществом и, самое главное, большими идеями.The Jewish Journal (Los Angeles)

Юрий Львович Слёзкин

Культурология