Валькирии. Женщины в мире викингов

В этом контексте вполне ясную мораль обретает миф о том, как бог Фрейр сватался к своей будущей жене Герд, изложенный в поэме «Поездка Скирнира» (Skírnismál). Однажды Фрейр, без спроса занявший высокий трон Одина, обозревал с него землю йотунов (великанов). Увидев прекрасную девушку, он подозвал к себе слугу Скирнира и отправил его свататься к ней. Слуге он обещает лошадь и меч в качестве вознаграждения, если поездка увенчается успехом. Скиннир предлагает Герд одиннадцать золотых (предположительно, молодильных) яблок и кольцо, способное преумножать богатство, в обмен на ее согласие выйти замуж за Фрейра. Девушка отказывается, уверяя посланника, что в отцовском доме есть все, что ей может понадобиться. Тогда Скиннир прибегает к угрозам, обещая обезглавить отца девушки и поработить ее волю «жезлом укрощенья», который также нашлет на нее «черную похоть». Результатом колдовства станет обращение Герд в чудище, над которым все будут издеваться. Он обещает ей самые ужасные муки, которые только можно вообразить: ее заставят пить козлиную мочу, затем над ней надругается ужасный великан и в конце концов ее просто обезглавят[90]. После таких угроз Герд соглашается встретиться в Фрейром, который с нетерпением считает часы до появления невесты.

Поэма и вправду производит гнетущее впечатление, ведь, несмотря на прогресс, многие из описанных в ней тактик звучат знакомо даже сегодня. Угрозы Скирнира крепнут одна за другой, в то время как решимость Герд буквально тает на глазах. В нескольких строках он грозится лишить девушку всего, что ей дорого: достоинства и уважения, социального статуса, свободы воли, здравого рассудка и возможности распоряжаться своим собственным телом[91]. Некоторые из угроз, описанные в поэме, почти буквально повторяются в виде реальных проклятий, которые можно прочитать среди резных рун на жерди, найденной в норвежском Бергене. Помимо беспрестанного беспокойства и недосыпания в качестве проклятия звучит пожелание «страдать от неуемной похоти волчицы», перекликающееся со словами Скирнира[92]. Хотя сама жердь датирована XIV веком, можно предположить, что подобная практика уходит своими корнями в глубокую древность[93]. Обстоятельства появления этих проклятий нам не ясны, но сам факт их существования, как и фрагмент из поэмы, подтверждает характер зависимости положения женщин в эпоху патриархата[94]. Степень безропотности, с которой девушка, подобная Герд, должна была выслушивать подобную ругань, не оставляет в этом никакого сомнения. В случае сватовства все прекрасно понимали негативные последствия отказа и любого другого проявления свободной воли.

Еще одним источником проблем могла стать ситуация, когда невеста считала своего жениха недостойным себя. В «Первой песни о Хельги, убийце Хундинга» валькирия Сигрун называет мужчину, за которого ее обещал выдать отец, «кошачьим отродьем», тем самым ставя под сомнение его отвагу и честь. Она подстрекает более свирепого воина Хельги вызвать жениха на поединок[95]. Сначала брат Сигурн приходит в ярость, когда узнает, что она отвергла жениха, но, поскольку Хельги – действительно настоящий герой и выдающийся воин, желание сестры взять его в мужья кажутся ему оправданными: он гораздо лучше подходит валькирии. В отдельных сагах встречаются примеры, когда девушка меняет свое мнение об избраннике, если ей предоставляется шанс узнать его получше. В «Саге о людях из Лососьей долины» Торгерд, дочь знаменитого героя Эгиля, сына Скаллагрима, отказывается выходить замуж за Олава, прозванного «Павлином», так как он сын простой служанки Мелькорки. Отец девушки уговаривает ее провести с ним хотя бы несколько часов, в результате чего Торгерд соглашается на брак[96]. Эта сага датирована XIII веком, поэтому сама сцена могла появиться в результате популяризации доктрины обоюдного согласия, которую духовенство начало продвигать еще в XII веке. Но в более ранних литературных источниках также встречаются похожие примеры, так что в древности скандинавы вполне могли позволять девушкам участвовать в обсуждении и подготовке брака, пусть и в незначительной степени, но лишь бы он был успешен[97].