Валет Бубен

– Да, Бурлак, у меня имеется особо ценный Коран, за который они готовы не то что заложников хватать направо и налево, а еще и продать свои бессмертные бородатые души самому шайтану.

– О как! – изумился Бурлак и закурил. – А посмотреть-то на него можно?

– Можно, – великодушно ответил я, – потом покажу.

Бурлак кивнул, и я продолжил:

– Сначала я думал, что этот Коран представляет ценность только для них. И нужно было всего лишь грамотно организовать обмен, чтобы не пострадал заложник. Но потом я узнал еще кое-что и теперь не хочу отдавать им книгу. Но и Алешу нужно вытащить. Вот такая вот задачка.

– Та-ак… – Бурлак прищурился куда-то в пространство, – значит, их нужно валить. Всех до единого.

– Вот именно, – подтвердил я, – но Алеша должен остаться невредимым. И чтобы ни один волос. Понимаешь? Если такой возможности не будет, придется отдать им Коран.

– Короче, и чтобы волки сыты, и овцы целы, – задумчиво протянул Бурлак. – А что это за Алеша такой, что ты за него так болеешь?

И он внимательно посмотрел на меня. Я помолчал и ответил:

– Из-за меня погибла его сестра, а его самого выкрали агенты ФСБ и попытались сделать из него своего пидара гнойного. Но ничего не вышло. А к арабам этим он попал опять же из-за меня. И я теперь просто честью своей должен его вытащить.

– Тогда понятно. Ну а Коран этот, что в нем ценного?

Я усмехнулся и сказал:

– Я не буду говорить тебе, что именно в нем такого ценного, но обещаю, что если поможешь мне благополучно провернуть эту операцию, то я тебя отблагодарю. Не буду называть суммы, но обещаю, что это будет в любом случае больше, чем ты хотел бы. И тогда ты сможешь купить себе островок в Карибском море и послать всех очень далеко. Вместе с их авторитетами и понятиями.

– Складно звонишь, Знахарь, – засмеялся Бурлак и налил еще.

Было видно, что такая перспектива ему по душе. Еще тогда, на зоне, присмотревшись к нему, я увидел, что у нас с этим парнем много общего. Он не был прирожденным уголовником, не принимал блатной мир как нечто родное, не радовался своей причастности к криминалу. Но, с другой стороны, волею судьбы получив такую роль в жизни, следовал ей со всей возможной строгостью и по-своему честно. И, гадом буду…

Неожиданная мысль пришла мне в голову, и я, засмеявшись, сказал:

– А давай поспорим!

– А о чем? И на что? – оживился Бурлак.

– На что… А на щелбан!

– А о чем?

– А о том, – и я придвинулся к нему, глядя прямо в глаза, – что, когда ты станешь авторитетом, то очень скоро про тебя скажут, что ты неправильный вор в законе. Идет?

– Нет, не идет, – засмеялся Бурлак, откинувшись на спинку кресла.

– Это почему же? – удивился я и взял со стола полную рюмочку.

– А потому что я и сам об этом знаю!

– Ну во-от… – разочарованно протянул я. – Ая-то хотел тебя подловить!

– Меня хрен подловишь! – гордо сказал Бурлак и опрокинул рюмку в рот.

Я последовал его примеру и, переведя дыхание, спросил:

– А откуда ты это знаешь?

– А оттуда, что эти базары уже слышал. Тутошние паханы не устают об этом говорить, что твои попы. Все втирают – ты, мол, будь правильным, и тогда будет тебе хорошо, а будешь неправильным будет тебе плохо и кишки твои по забору развесят. А сами… Знал бы ты, Знахарь, что они сами творят.

– Знаю, – коротко ответил я и подцепил на вилку кусманчик белой рыбы с перламутровым отливом на срезе.

– Очень хорошо знаю, – повторил я и отправил рыбу в рот.

– Ну вот, раз знаешь, тогда и говорить не о чем. Но в авторитеты выдвигаться все равно нужно. А то ходить в вальтах что-то не очень уютно. Даже если валет и козырный.

– Верно говоришь, Миша, – вздохнул я. Он кивнул, а я посмотрел на Наташу.

Она вела себя, как хорошо воспитанная восточная женщина. Двое мужчин беседовали о своих мужских делах, а ее будто бы и не было здесь. Молодец, соображает, подумал я и спросил у Бурлака:

– А как там насчет горячего? Закусочка дорожку проложила, теперь пора и основной хавке подтягиваться.

– Созрел, значит, – удовлетворенно отметил Бурлак и, повернушись в стоявшему в отдалении метру, кивнул.

Тот кивнул в ответ и важно вышел из зала.

– Сейчас будет и горячее, – сказал Бурлак, – а мы пока что еще по одной.

– А я пропущу, – в первый раз за все это время подала голос Наташа.

– А как хочешь, – благодушно отозвался Бурлак и наполнил две рюмочки.

Я взял свою и сказал:

– Вот я тебе рассказал про арабов, Алешу и Коран, но это ведь еще не все.

– Да ну? – заинтересовался Бурлак и выпил водку. – Давай-давай, рассказывай, я внимательно слушаю.

– Слушать-то ты слушаешь, но ведь я не услышал еще, вписываешься ли ты. Еще раз говорю тебе, что дело это очень серьезное и опасное. И еще раз повторю, что главное тут – спасти человека. Лично для меня важно только это. И если у нас ничего не получится, то не видать тебе ни островка в Карибском море, ни загорелых мулаток. И останешься ты простым уголовным авторитетом, к тому же неправильным, как мы уже выяснили.

– Это я уже понял, – сказал Бурлак.

Он внимательно посмотрел на меня и, почесав пальцем щеку, задумчиво произнес: