Валентин Серов

Летом 1892 года ему пришлось съездить в Харьков, чтобы написать этюд зала дворянского собрания, который должен был послужить фоном для картины. Зимой следующего года для него были устроены, как он выражался, «царские смотрины». Дело в том, что император Александр III никогда не давал художникам сеансов, ненавидя скуку позирования. На этот раз он согласился, но только, на то, чтобы Серову была предоставлена возможность увидеть его как-нибудь во дворце. Серова поставили где-то на лестнице в Гатчине перед одним из выходов государя, который заметил художника, и нарочно замедлил шаги. Кроме этих «смотрин» Серов получил, возможность написать с натуры этюды-портреты с великого князя Михаила Александровича и великих княжон Ольги Александровны и Ксении Александровны. Для каждого портрета было дано по три сеанса. Эти этюды составляют ныне собственность вдовствующей Императрицы Марии Федоровны [В 1894 году Серов повторил из этой картины одну фигуру Александра III для великого князя Сергея Александровича. Портрет писался в одном из залов Исторического музея в Москве, причем для высокой фигуры государя позировал И.С. Остроухов, надевавший царский мундир].

Летом же 1892 года Серов написал ту странную для него картину, – «Линейка из Москвы в Кузьминки», которая находится в Московском Обществе Любителей Художеств. Ни общая затея картины, ни ее живопись не вяжутся с художественным обликом этого мастера, и кажется, что она попала в список его произведений по какому-то недоразумению. Только вглядываясь в понурых лошадей, да в характерную спину и затылок ямщика, узнаешь Серовскую наблюдательность и остроту.

В конце этого лета он жил некоторое время в Химках, под Москвой, где писал портрет Ольги Федоровны Тамара, урожденной Мамонтовой. Эта, скорее деловая, чем художественная работа никоим образом не принадлежит к числу удачных вещей Серова.

Остается упомянуть еще о двух портретах, написанных им в этом же году – Ильи Ефимовича Репина и Ивана Егоровича Забелина. Первым он сам не был доволен, второй считал удавшимся. Действительно, есть нечто очень выразительное и, главное, внушительное в этом суровом облике, напоминающем какого-то лесника. Наконец, зимой 1892-1893 г. был написан портрет Левитана, для которого последний позировал в своей мастерской. Портрет этот имел на выставке огромный успех, несмотря на то, что далеко не может быть причислен к лучшим Серовским работам. Сам автор очень не любил его, считая гораздо более схожим тот портрет, который сделан им уже после смерти Левитана, по памяти.

Лето следующего года Серов провел с семьей в Крыму, недалеко от Бахчисарая, где он написал портрет Марии Яковлевны Львовой, на даче которой Серовы жили. Здесь он сделал несколько этюдов, в том числе «Две татарки» и «Крымский дворик», приобретенный Павлом Михайловичем Третьяковым.

Из более значительных работ ближайшей зимы и весны следует назвать портрет Николая Семеновича Лескова, написанный им в Петербурге по заказу Павла Михайловича Третьякова, и два портрета Людмилы Анатольевны Муравьевой, один пастелью, написанный на Рождество 1893-1894 года, другой написанный маслом в апреле 1894 года.

Примерно в это же время в Москве, по инициативе Елены Дмитриевны Поленовой, возникла мысль устроить народную выставку картин с общедоступными и удобопонятными историческими и религиозными сюжетами. Елена Дмитриевна Поленова сумела так всех воодушевить, что лучше художники принялись за сочинение намеченных по программе композиций. Среди них был и Серов, написавший эскиз «Слуга Авраама и Ревекка». Конечно, никакой «истории» в этом эскизе нет, зато ясно выразилась старая страсть к животным, потому что вся композиция построена на силуэтах верблюдов.

Тогда же Серову пришлось еще раз попытать свои силы в исторической композиции. Ему было предложено сделать эскиз на сюжет Куликовской битвы, для панно, предназначавшегося для одной из стен большого зала Исторического музея в Москве. Эскиз вышел очень интересным, особенно тот вариант, который поменьше. В противоположность всем заказным, официальным «битвам», весь смысл которых, как известно, сводится к ожесточенно дерущимся воинам, с эффектными взмахами мечей, сверканию копий и взлету коней – Серов взял не момент самой битвы, а ее завершение. Страшный кровавый день закончился, необозримое поле усеяно павшими, и только небольшая группа всадников разъезжает по нему, отыскивая между убитыми великого князя. В этом эскизе превосходно показана великая усталость, сказавшаяся после битвы на заре: кони еле плетутся по полю и тянутся мордами к трупам, Доспехи позолочены отблеском зари, дающим всей картине какой-то фантастический налет.