Валентин Понтифик

Уже начало смеркаться, и в сгущающейся тьме провинция, где обитали метаморфы, казалась непроницаемой, непостижимой, наглухо замкнутой в себе. Настроение короналя снова упало. Не глупость ли, спрашивал он себя, эта дикая экспедиция в джунгли? Что, если это предприятие и впрямь абсурдно, наивно и обречено на провал? Возможно и так. Возможно, единственным результатом его безрассудных поисков прощения у королевы меняющих облик окажется насмешка и позор. И, возможно, в таком случае будет лучше, если он откажется от этой короны, которой никогда по-настоящему не желал, и передаст управление в руки более жестокого и решительного человека.

Возможно, возможно…

Он заметил, что на другом берегу какое-то странное медлительное существо вынырнуло из воды и вяло поползло вдоль воды – похожая на длинный мешок тварь с бледно-голубой кожей и единственным огромным печальным глазом на округлой голове. Валентин уставился на животное, ошеломленный его уродством и неуклюжестью, а оно уткнулось мордой в илистую почву берега и начало раскачиваться из стороны в сторону, словно пыталось вырыть яму подбородком.

Подошел Слит. Валентин, захваченный наблюдением за странным существом, некоторое время делал вид, будто не замечает друга, и лишь потом повернулся к нему.

Валентину показалось, что у Слита задумчивый, даже встревоженный вид.

– Мы разобьем здесь лагерь и заночуем, да, мой повелитель? Дождемся утра и засветло будем выяснять, смогут ли наши летающие лодки переправиться через такую быструю воду.

– Да, именно так я и собирался.

– Не сочти за дерзость, мой повелитель, но от тебя можно было ожидать приказа форсировать реку немедленно.

Валентин нахмурился. Он испытал странное отчуждение, и слова Слита, казалось, доносились до него издалека.

– Насколько я помню, мы собирались завтра утром поэкспериментировать с летающими лодками, оставаясь на этой стороне реки, пока нас не догонит остальной караван, и тогда уже все вместе переправляться в Пьюрифайн. Разве не так?

– Все так, мой повелитель, но…

– Значит, нужно приказать разбить лагерь, пока светло, верно, Слит? – Корональ решительно выбросил странное недоразумение из головы и снова повернулся к реке. – Видишь странную зверюгу на том берегу?

– Громварка?

– Ах, вот они какие. Интересно, зачем он тычется мордой в грязь?

– Думаю, роет норку. Чтобы спрятать жирное тело, когда грянет буря. Он, конечно, живет в воде, но, боюсь, решил, что река слишком сильно разволнуется, и…

– Буря? – повторил Валентин.

– Да, мой повелитель, скоро грянет буря. Я все пытаюсь сказать об этом. Посмотри на небо, мой повелитель!

– Темнеет. Близится ночь.

– На восток, – уточнил Слит.

Валентин обернулся и взглянул туда, где осталась Гихорна. Солнце уже садилось, и там, сзади, небо должно было сделаться серым, если не черным. Но против всех законов природы восток пылал чем-то вроде чудовищного заката – небо светилось необычным сиянием, где смешивались пастельные розовые и желтые тона, а вдоль горизонта протянулась бледно-зеленая полоса. Цвета странным образом переливались, как будто небо пульсировало. Весь мир неестественно притих: Валентин слышал лишь журчание реки и ничего больше, даже мелкие алые древесные лягушки, которые водились здесь в неисчислимом множестве, прекратили свои бесконечные пронзительные вечерние песни. А воздух неожиданно обрел пустынную сухость и, казалось, мог вспыхнуть в любой миг.

– Песчаная буря, мой повелитель, – тихо произнес Слит.

– Ты уверен?

– На побережье наверняка уже бушует. Весь день дул восточный ветер, а бури, случающиеся в Гихорне, всегда приходят как раз оттуда, с океана. Сухой ветер с океана! Ты можешь это понять мой повелитель? Я не могу.

– Ненавижу сухой ветер, – пробормотала Карабелла. – И тот ветер, который охотники на драконов называют Посланием. У меня от них все нервы начинают болеть.

– Ты знаешь, мой повелитель, какие тут бывают бури? – осведомился Слит.

Валентин коротко кивнул. Обучению короналя географии уделяют очень много внимания. Песчаные бури в Гихорне нечасты, но ужасны; яростные ветры как бритвой обдирают всю растительность, успевшую вырасти на барханах, вздымают ввысь многие тонны песка и безжалостно несут его вглубь материка. Случается такое редко, лишь два-три раза за поколение, но запоминается очень надолго.

– Что же будет с отставшими спутниками? – спросил Валентин.

– Буря наверняка обрушится прямо на них, – ответил Слит. – Может быть, уже догнала или вот-вот догонит. Гихорнские бури движутся быстро. Прислушайся, ваше высочество, прислушайся!

Ветер усиливался.

Валентин слышал его – далекое негромкое шипение, только-только начавшее нарушать непродолжительную тишину. Словно первый шепот медленно пробуждающегося гнева великана, который с минуты на минуту разразится злобным ревом.

– А как же мы? – спросила Карабелла. – Ты думаешь, Слит, буря и сюда доберется?

– Громварк в этом не сомневается, моя госпожа. Он намерен пережидать предстоящие события под землей. – Слит вновь повернулся к Валентину. – Можно дать тебе совет, мой повелитель?

– Конечно.