Вадбольский – 2

Сердце стучит так мощно, что мешает слышать остальные сердца в аудитории. Даже не оборачиваясь, чувствую когда на меня смотрит Ротбарт. Сосредоточившись только на нем, улавливаю не только удары его сердца, но и злое дыхание, запах его тела. Как, ну как дать ему понять, чтобы отстал наконец от меня и больше не лез?

На перемене между лекциями все гурьбой, как малые дети, ринулись из аудитории, спешат во двор, где на своей стороне чинно прогуливаются курсистки, можно успеть флиртануть

Ротбарт шёл было в общем потоке, но по дороге свернул в туалетную комнату.

Сердце мое взорвалось частой дробью. Так, наверное, перед началом атаки на позиции противника, когда видишь открывшееся окошко возможностей.

Коридор опустел, я поспешно скользнул вслед за Ротбартом. В просторном помещении с десятком раковин он умывается в средней. Очень удачно решил освежиться, глаза закрыты, я цепко ухватил обеими руками за голову и дважды мощно саданул аристократическим лицом о край простой раковины из сыродутного чугуна.

Послышался хряск, брызнула кровь, в раковину посыпались обломки зубов и закружились под мощной струей из крана. Я торопливо саданул ещё дважды, какое же это сладостное чувство, с неохотой разжал пальцы и поспешно покинул комнату.

Вовремя, уже слышатся приближающиеся голоса, похоже Толбухин и Равенсвуд, дружбаны скучают без меня.

Я едва успел скрыться за углом прежде, чем оба вышли в коридор.

До камер видеонаблюдения в этом времени ещё не додумались, свидетелей нет, а у меня репутация деревенского увальня, простого и туповатого, а ещё и до крайности миролюбивого, чтоб не сказать трусоватого.

Сердце колотится, хотя драки совсем не мое, но какой адреналин, кровь уже не кровь, а расплавленное золото по венам, я поступил как тупая злобная тварь, но как здорово вместо уговоров и призывов к рассудку вот так просто и быстро, слава доблестным предкам из Неандерталии и Питекантропии!

Распростертого Ротбарта в туалетной комнате на полу, залитом его кровью, обнаружили, когда малая перемена уже заканчивалась.

Он уже пришел в себя, его подхватили под руки и повели-понесли в лазарет. Все галдели, стараясь понять что и как, мог ли поскользнуться и так садануться лицом о раковину, что не только разбил рот, но и сломал кость на скуле?

Я, понятно, был во дворе, благодаря дрону видел кто где и куда идёт, сумел выскользнуть незамеченным, а потом вальяжно вернулся, сталкиваясь плечами то с одним, то с другим, чтоб запомнили и подтвердили мое алиби.

Ротбарта поместили в лечебницу, и пусть в свою, академическую, но и там пробудет не меньше недели. Это не сломанную руку срастить, челюстно-лицевой хирург должен быть очень хорошим умельцем.

Надеюсь, Ротбарт понял, чьих рук это дело. И хотя доказательств нет, но ему они ни к чему. Зато понял и то, что могу не только защищаться, но и перейти в контратаку.

Горчаков на факультете дипломатии и международной политики, я на инженерном, но перемены между занятиями у всех совпадают, так что сегодня увидел его во дворе, куда уже высыпали курсанты и, главное, курсантки, вернее, курсистки. Толбухин и Равенсвуд тоже показались, но Равенсвуд утащил рыжего и конопатого в сторону здания библиотеки, а Горчаков, что весело общался с девушками, кивнул мне и, мило попрощавшись с барышнями, подошел, улыбнулся.

— Слышал, с Ротбартом снова несчастный случай?

— Да ну его, — сказал я как можно небрежнее, — А что с королевой Фомальгаута не общаешься? Вы же по рангу, как два близнеца пара!

Он спросил с интересом:

— Что за королева Фомальгаута?.. Впервые о таком королевстве слышу.

— Звездная империя, — пояснил я. — В скоплении Фомальгаута, там сто тысяч звезд и миллион планет. Сообщил Эдмонд Гамильтон… Или вы с нею в ссоре?

Он чуть скосил глаза в сторону, где появилась Глориана, окружённая будущими фрейлинами, но сделал вид, что рассматривает вспыхнувшие розовым огнем под утренним солнцем крыши Академии.

— У нас просто нет общих тем, — ответил он. — А тебе она чем интересна?

— Да вот стараюсь понять, — спросил я негромко, — зачем здесь эти княжны, принцессы и даже простые графини?.. Им предначертано блистать на балах, искать подходящих для рода кандидатов в супруги, держать салоны… Или здесь и женихов присматривают?

Он улыбнулся.

— А как думаешь ты?

Я сдвинул плечами.

— Аристократов из высшего круга, — ответил ему на полном серьезе, — самцов тоже, направили сюда, чтобы общались с другими не только на балах, там не понять, кто чего сто́ит. А здесь, когда не только за партой рядом, но и спишь на соседней кровати, легче почувствовать, кто из говна, а кто из хорошего железа, которое закалкой и нагрузками можно в добротную сталь, чтоб потом на высокие посты государственной службы.

Он кивнул, всё ещё не глядя на Глориану, но удерживая её краешком глаза.

— Да, суфражистки вроде бы выбиваются из этого… правила.

Я сказал:

— Вот-вот, вроде бы. Но на самом деле?

Он взглянул на меня пристально.