Вадбольский – 2

Он слабо улыбнулся, провел ладонью по доспехам, щупая места с глубокими царапинами, зачем-то пощупал горло, и вдруг брови в испуге приподнялись.

— А где… Неужели обронил?

— Что обронил? — спросил я. — Добычу?

Он сказал жалким голосом:

— Да что мне добыча, а вот мамин амулет, что я получил в четырнадцать лет… У меня ничего ценнее не было!

Я пробормотал:

— Да ладно, надо расставаться с детскими иллюзиями, привязанностями, клятвами…

Он сказал с отчаянием:

— Да, но это мамин!

На его лице была такая мука, что у меня как будто само собой вырвалось:

— Эх… ладно, помогу…

Он взглянул в недоумении.

— Что? Возвращаться на место побоища? Я не дойду!

Я сказал ласково:

— Мышенька моя тёпленькая… Вернись по моим следам, отыщи медальон, он такой блестящий на такой же блестящей цепочке. Ты его видела у этого хмыря на шее. И принеси!

Горчаков смотрел обалдело, наконец сказал осторожно:

— Вадбольский, ты не перегрелся?.. Какая мышенька?

— Тёплая, — сказал я умильно, — хорошенькая, с шёлковыми крылышками, умненькая, ласковая… да ты сиди, сиди, не покусаю. Ноги не казенные.

Он взглянул с неодобрением.

— Вадбольский, казенное нужно беречь лучше личного!

— Из тебя будет прекрасный государственный деятель, — сказал я. — Канцлер Российской империи!.. Что, не веришь? А уже его видно, вон ты какой… правильный.

Он остался на месте, благо валун позволяет разместиться целому отряду, сказал уже не таким расстроенным голосом:

— Вообще-то неплохо получилось. Если бы не потеря медальона, вообще замечательно…

Воздух над нами колыхнулся, мне на плечи бесшумно опустилась крупная летучая мышь с обрывком золотой цепочки в лапах, медальон испачкался в грязи, но уголок блестит так же победно.

Горчаков вскочил и отпрыгнул так резво, словно не умирал от усталости только что. Меч сразу оказался в его руках, а сам уставился круглыми глазами на мелкое страшилище на моем плече, и на медальон в его лапах.

— Что за…

— Бери, — сказал я, — не бойся. Не укусит.

Он потоптался на месте, глотнул слюну, даже голос охрип от волнения.

— Это что у тебя… ручная мышь?

— Зачем ручная, — сказал я с обидой, — слова у тебя какие-то крепостнические. Просто друг, я за равноправие. Если женщины отстаивают свои права, то почему не дать их и такой умнице и красавице? Чем она хуже, скажи! Посмотри, какие глазки! Я всегда с детства подбирал котят, щенков, даже выпавших из гнезда галчат и воронят, одного научил кричать хвалу Государю Императору! А эту вот уже здесь подобрал ранетую. Крыло было сломано. Подкормил, дальше сама излечилась, нам бы так быстро. Теперь, когда захожу, следит за мной. Если бы ты не пугал, уже на мне бы сидела и пищала от восторга.

— Это я её пугаю?

— Ну да, посмотри на себя. Такой большой и стр-р-рашный! Вдруг нападешь? Вон у тебя какие зубы!

Он осторожно протянул руку, мышь опасливо отодвинулась, но не взлетела. Он очень медленно взял кончиками пальцев краешек оборванной цепочки, мышь тут же по моей мысленной команде выпустила из коготков добычу.

Он рукавом мундира оттёр медальон от грязи, перевел дыхание и бережно упрятал фамильное сокровище в карман.

— Закажу стальную, — пообещал он. — Чтоб не рвалась!.. И что, теперь тебе служит?

Я покачал головой.

— Я не крепостник, даже зверей не держу в услужении. Мы с нею друзьяки. Что-то она для меня, что-то я. Некоторые животные заслуживают уважения больше, чем люди. Вот за этот амулет я ей должен.

Он сказал быстро:

— Это я должен!.. Что она ест?

Я вздохнул.

— А догадайся. Только своё местное.

Он вздрогнул.

— Эта тварь… прости, эта замечательная мышка из Щели Дьявола?

— Ага, — согласился я. — Добрый я, понимаешь? Не могу смотреть, как животные страдают. Пусть и не наши. Хотя почему не наши? Они все наши, раз мы человеки и цари природы. Цари должны заботиться о подданых!

Он вздохнул, посмотрел на меня с жалостью, как на юродивого.

— Эх ты… Но мышка… тут и живет?

— Ты же знаешь, — ответил я грустно, — если покинет Щель Дьявола, умрет быстро, маленькая очень уж. В нашем климате ничто оттуда не живет долго.

Мне показалось, в его глазах промелькнуло нечто вроде облегчения.

— А-а, ну тогда ладно. Пойдем?

— Не рассказывай про мышь, — попросил я убитым голосом. — И так смеются.

Он вздрогнул, зябко повел плечами.

— Ни за что! Девушки и так на тебя смотрят косо, им только скажи «мышь», в обморок попадают. Прощай, мышка! Большое тебе спасибо!.. Если что, я тоже твой друг! Обращайся.

Глава 5

Настоящий аристократ ночь проводит в попойке с друзьями и доступными женщинами, а домой возвращается под утро. Так что я почти он самый, разве что ночью в Щели Дьявола, убиваю опасных тварей и собираю всё, что можно продать, а к утру доползаю домой и заваливаюсь спать.

Это если выходной, а в будни, как вот сегодня, какое спать, нужно быстро смыть кровь и грязь, собрать учебники и стараться не опоздать в Академию на занятия.

Предельно устатого в Щели Дьявола Горчакова шофер повез домой, предварительно забросив меня на улицу князя Бетховена к дому семнадцать.