Ваал. Неисповедимый путь

— Да, мистер Фиттс, — прохрипел Билли.

— Вот и хорошо. Санта такая красивая девушка. Прелесть. — Он произнес это слово словно название экзотического яда. — Но я не могу следить за всеми мужчинами, увивающимися вокруг нее. Она не понимает. А когда поймет, ей не понадобится пень вроде тебя. Ты должен оставить ее в покое, а если нет — я сам позабочусь об этом. Понятно?

У Билли перед глазами поплыли красные круги. Когда он попытался кивнуть, боа еще сильнее сжал его шею.

— Хорошо. Эта машина шепчется со мной по ночам. Ты понимаешь, о чем я говорю, — «Спрут». О, она сообщает мне все, что нужно. И знаешь что? Она наблюдает за тобой. Поэтому я буду знать все, что ты делаешь. Я могу открыть любой замок, парень... а мои змеи могут проникнуть куда угодно. — Он отпустил волосы Билли и сквозь отчаянный стук крови в висках юноша услышал шипение и шелест, раздающиеся где-то внутри шатра.

— А теперь не двигайся, — предупредил Фиттс. Он медленно снял боа с шеи Билли, и тот упал лицом в пыль. Фиттс поднялся на ноги и пнул Билли носком под ребра.

— Если собираешься блевать, то выйди наружу. Давай убирайся отсюда.

— Помогите мне подняться. Пожалуйста.

— Нет, — прошептал человек-змея. — Ползи.

Щелкнул замок, дверь открылась, и Билли, трясясь, прополз мимо мужчины, очертания которого вырисовывались в темноте. Дверь за ним тихо закрылась.

38

Уэйн Фальконер проснулся, когда что-то начало стягивать с него простыню.

Он резко сел и увидел смутную фигуру, сидящую в ногах кровати. В первый момент юноша испугался, ему показалось, что это та самая фигура, которую он видел во сне и которая теперь явилась воочию; но затем он присмотрелся и понял, что это его отец, одетый в желтый похоронный костюм. На его румяном, здоровом лице играла слабая улыбка.

— Привет, сынок, — тихо произнес Джи-Джи.

Глаза Уэйна расширились, дыхание стало прерывистым.

— Нет, — сказал он. — Нет, ты в земле... Я сам видел, как тебя опускали в могилу...

— Видел? Ну что ж, значит, я в земле. — Проповедник улыбнулся, показав идеально белые зубы. — Но... может быть, ты частично возвратил меня к жизни, Уэйн. Может быть, ты гораздо сильнее, чем думаешь.

Уэйн затряс головой.

— Ты...

— Мертв? Для тебя я никогда не умру, сынок. Потому что ты любишь меня. И ты понял, как я тебе нужен, да? Поддерживать «Крестовый поход» на плаву — тяжелая работа, не так ли? Работа с бизнесменами, адвокатами, бумагами и счетами, дальнейшее развитие предприятия... Ты только начал, но уже догадался, что все это гораздо сложнее, чем кажется на первый взгляд. Я прав?

У Уэйна разболелась голова. После похорон головные боли стали гораздо мучительнее. Он пачками глотал аспирин.

— Я не могу... Я не могу справиться с этим в одиночку.

— В одиночку. Какое ужасное слово. Оно похоже на слово «мертв». Но ты не будешь одиноким, как я — мертвым... если только ты не захочешь обратного.

— Нет! — сказал Уэйн. — Но я не...

— Ш-ш-ш-ш, — Фальконер прижал палец к губам, — твоя мать в холле, и мы не хотим, чтобы она нас услышала.

Серебристый луч лунного света, проникший в окно, отражался в пуговицах отцовского пиджака; тень Фальконера казалась огромной и бесформенной.

— Я помогу тебе, сынок, если ты поможешь мне. Я могу быть с тобой и направлять тебя.

— У меня... болит голова. Я... не способен думать...

— Ты просто пытаешься делать сразу несколько дел. А ты всего лишь мальчик, тебе еще нет восемнадцати. Неудивительно, что у тебя болит голова из-за всех этих проблем и размышлений. Но в первую очередь мы должны обсудить с тобой то, о чем ты не должен рассказывать ни единой живой душе.

— Что... обсудить?

Фальконер наклонился к Уэйну. Юноше показалось, что в глубине его бледных, голубовато-зеленых глаз мелькнули красные искорки.

— Девушка, Уэйн. Девушка в озере.

— Я не желаю... вспоминать об этом. Пожалуйста, не надо...

— Но ты должен! Ты должен принять в расчет последствия своих действий.

— Она не утонула! — всхлипнул Уэй. — О ней не было ни слова в газетах! Никто ее не нашел! Она... просто убежала, и все!

— Она под платформой, Уэйн, — тихо сказал Фальконер. — Она зацепилась. Труп уже раздулся, как пузырь, и скоро лопнет, и то, что останется, упадет на дно. Рыбы и черепахи довершат остальное. Это была дурная, грешная девушка, Уэйн, и ее родители думают, что она просто убежала из дома. Никто и не подумает связать ее с тобой, даже если всплывут останки. А они всплывут. В ней был демон, Уэйн, и он ждал тебя.

— Ждал меня? — прошептал Уэйн. — Но зачем?

— Затем, чтобы задержать твое возвращение домой, когда мне стало плохо. Ты ведь мог бы спасти меня, если бы знал?

—Да.

Фальконер кивнул.