В зоне риска. Интервью 2014-2020

– Минимальная! И все очень удивились, когда в конце 80-х все загнанные внутрь противоречия и тлеющие конфликты вскрылись, полыхнув.

– Вот тут вам придётся пояснить подробнее.

– Смотрите: после Победы в состав СССР вошёл ряд территорий, население которых воевало в союзе с немцами: Западная Украина, Прибалтика… Разве те, кто поддерживал немецкий режим, после войны аннигилировались?

– Да нет.

– Бандеровцам давали десять лет, и они возвращались домой ещё не старыми, способными оставить потомство. К тому же, Хрущёв, заигрывая с влиятельной украинской элитой, свернул жёсткую борьбу с остатками бандеровщины и даже досрочно выпустил многих сидевших за участие в УНА[1]—УНСО[2]. А вот те, кого они зверски убили, десятки тысяч, не вернулись и не дали потомства! Теперь мы изумляемся, откуда в Киеве свастика? А что случилось с еврейским населением Вильнюса, которое просто исчезло, как и не было? Кто это сделал? Прощённые деды тех, кто сегодня громче всех кричит о «советской оккупации». При этом они не были, заметьте, поражены в правах: работали, вступали в партию, порой занимали высокие руководящие посты… Неполиткорректно? А что делать… Правда!

– Неужели были такие примеры?

– Ну как же. Откуда в верхушке ЦК компартии Украины, прежде всего идеологической, оказалось столько «западенцев»? Кто того же Кравчука с его анкетой двигал во власть ещё при коммунистах? Никто и не пытался анализировать те или иные назначения с точки зрения, я бы сказал, не национальных, но культурно-исторических наклонностей. Считали, если человек – член КПСС, он не может быть антипатриотом или антисоветчиком. Ещё как может! Почти все первые секретари союзных ЦК оказались сепаратистами, начиная с Ельцина.

– Однако возникновение антипатриотических настроений в стране, победившей фашизм, всё-таки кажется патологией.

– Почему же? Скажу и о том, о чём вообще не говорят. Оппозиция Сталину, троцкистская, военная, номенклатурная планы переворота связывала, в том числе и с разгромом СССР в войне с немцами. Скажете: дикость! Почему? Ведь те же самые люди за четверть века до того желали поражения царской России в германской войне и на этом взяли власть. Разве они не могли желать поражения сталинскому СССР, второй раз пройти тем же путём?

– Что, мол, вы на Тухачевского и иже с ним напраслину возводите?

– Какая напраслина? Почитайте материалы операции «Клубок». Замечательный историк Ю. Жуков рассекретил. Есть примеры намеренного «подрыва» военного потенциала страны. Так, ещё Ягода и Гамарник в ходе спецоперации «Весна» «зачистили» многих русских офицеров, имевших опыт германской войны. Их убирали как профессионалов и… как сторонников курса Сталина. Кто убирал? Армейский комиссар Гамарник и прочие участники военного заговора. Да, к 1941-му прогерманское лобби разгромили. Но семейная традиция – тоже вид исторической памяти. Если ты ненавидишь Геракла, то и все его подвиги тебе отвратительны. Со Сталиным и Советской эпохой примерно то же самое. Удивляюсь, как они пользуются электричеством Днепрогэса, плавают по каналу Волга – Дон?

Большая «заказуха»

– Честно говоря, для меня это несколько неожиданный поворот беседы. Я думала, вы будете во всём винить Запад.

– Теперь займёмся Западом. Тамошняя пропаганда постаралась подточить чувство победителей у наших людей. Они ведь, европейцы, дружно легли под Гитлера. Почему же не опустить упорных русских хотя бы виртуально. Впрочем, в 90-е и наша государственная информационная политика была до оторопи антипатриотична, а в отношении Великой Отечественной войны просто кощунственна. Помню, в 98-м в эфире доказывал теле-троллю по фамилии Лобков, что комсомол и гитлерюгенд не одно и то же, а он не верил. Считали, чем быстрее гордость победителей заменят на чувство вины, тем проще будет войти в семью цивилизованных народов и улечься на коврике в азиатской прихожей. А пока народ чувствует себя победителем, ему трудно внушить, что живёт он неправильно.

– Победителей не судят?..

– Может, и судят, но только не побеждённые. Не немцам учить нас человеколюбию. А подтачивали потихоньку, грамотно, скажем, разговорами о потерях. Никто не спорит: они огромны! Мы как-то сцепились по этому поводу в эфире с Познером. Я спросил: вы помните, сколько из этих миллионов относится к потерям военным, а сколько составляет мирное население?

– Цифры чудовищные, это известно.