В зоне риска. Интервью 2014-2020

– Боже упаси, я никого ничему не учу! Я просто рассказал, какая была та, прошлая жизнь на самом деле. Она была весёлая, озорная, молодая. Но было в ней много дурацкого и безнадёжно устаревшего. Я не скрываю, например, осточертевших всем очередей, охоты за дефицитами… Мой герой всё время вспоминает: «А вот за этим свитером моя жена полдня стояла в ГУМе…» У обычных советских людей каждая хорошая вещь имела свою историю: знакомые привезли из-за границы, достали по блату, на работе предложили, потому что кому-то не подошло по размеру…

– Да, это точно примета времени нашей юности.

– Негатив есть в любой жизни, так же, как и позитив. Мне кажется, мой новый роман увлечёт тех, кого вообще интересует советская эпоха. Не думаю, что он перевернёт чьё-то сознание, но рассчитываю, что молодых людей, которые выросли на ельцинском агрессивном агитпропе, полностью очернявшем советские времена, моя книга заставит вдумчиво сравнить прошлое с настоящим ради будущего.

Беседовали Любовь Моисеева и Александр Гамов

«Комсомольская правда», март 2019 г.

«Люблю славянофилов и уважаю сионистов…»

– Вы могли бы вкратце пересказать сюжет вашего нового романа «Весёлая жизнь, или Секс в СССР»? Главный герой – кто он? Можете назвать прототипы других ключевых героев?

– Сюжет пересказать трудно, ибо в нём переплелась большая политика тех лет, писательские интриги, семейные проблемы героя и его увлечение восходящей звездой советского кино. Герой, уж извините, – мой современник. Прототипов не назову, так как в их угадывании есть особый читательский интерес. Сознаюсь лишь, что в основу легла реальная история попытки исключения из партии знаменитого писателя-деревенщика Владимира Солоухина…

– Наверняка Вы перебрали много рабочих названий романа. Почему остановились именно на этом?

– Угадали: давно я так не мучился с названием. Кстати, это первое в моей творческой практике двойное название романа – «Весёлая жизнь, или Секс в СССР». Были, впрочем, двойные названия пьес и частей моей «иронической эпопеи» «Гипсового трубача». Кстати, название новой вещи правдивое: жизнь у нас была, кто бы что ни говорил, при советской власти весёлая. И секс в СССР был, только проходил он по ведомству любви, а население России росло куда быстрее.

– Эпиграфы к каждой главе Вы сами сочинили? Или это из какого-то редакционного «самотёка»?

– Думаю, читателям достаточно взять любой мой поэтический сборник, чтобы самостоятельно ответить на этот вопрос. Но скажу по совести: большинство из этих эпиграфов в 1983 году, когда происходят события романа, не напечатали бы, цензура не пропустила бы.

– Предыдущим романом, целиком посвящённым советской литературной тусовке, был «Козлёнок в молоке». И там досталось всем сёстрам по серьгам – и сионисту Ирискину, и русопяту Медноструеву. Вы не пересмотрели за это время своё отношение к тем или иным литературным группировкам (например, славянофилам)?

– В чём-то пересмотрел. Например, славянофилов я стал любить больше. Сионистов по-прежнему уважаю за упорство, последовательность и преданность интересам своего народа…