В закрытом гарнизоне-2

Спустя непродолжительно время официальный Гуцул релаксировлся в тайного «Шварца» и под моим чутким руководством, стал постигать азы одной из древнейших профессий.

Парень оказался словно создан для нее, и через месяц, «отрабатывая» своего старшего коллегу, выдал такую информацию, что я опупел.

На очередную встречу он притащил клочок бумажки, на котором значились должности и фамилии начальствующего состава дивизии, а также командиров всех ракетоносцев.

– Откуда это у тебя? – выдохнул я.

– Переписал у Янкеля.

И далее, приняв заговорщицкий вид, «Шварц» рассказал, что накануне, уединившись с тем в одной из подсобок, они угостились полученными из Закарпатья салом, с грелкой хлебного самогона, потом Янкель расчувствовался, поведал приятелю немного о своей жизни и показал хранившиеся в бумажнике фотографии близких.

– Ну и как он жил? – поинтересовался я.

– Здорово, – наклонился ко мне Шварц. – Родители, крупные шишки, он с братом учился в институте, приторговывал иностранными шмотками, и все такое.

– И где сейчас брат?

– Тоже служит, где-то в Казахстане, в РВСН.

– Интересный расклад, – промелькнуло в голове. – Этот здесь, а тот в РВСН.

– А откуда ты это переписал? – ткнул я пальцем в бумажку.

– Когда смотрели с Янкелем фотки, он выронил из бумажника листок. А когда уснул, я стал прибираться, развернул и прочел все это. Потом переписал, а листок засунул в бумажник. А что, не надо было?

– Надо, – пробормотал я, переваривая услышанное. – Молодец. А теперь слушай задание.

Пока активный Шварц выполнял очередное поручение, из Ленинграда поступила новая информация.

В ней сообщалось, что родители Янкеля работали в закрытом НИИ и несколько лет назад, возвращаясь из Крыма, погибли в автомобильной катастрофе. Они с братом остались на попечении бабушки – почетного гражданина города на Неве и сподвижницы Землячки. Впоследствии, за неуспеваемость, оба были исключены из университета и призваны в армию.

– Чем дальше в лес, тем толще партизаны, – констатировал начальник, ознакомившись со всем полученным, потом выслушал мои соображения и, запихав материалы проверки в папку, отбыл на доклад к адмиралу.

– Давай, заводи «ДОР»9, – вернувшись через час, шлепнул он их мне на стол.

На первом листе синела резолюция высшего руководства, с указанием «докладывать ежедневно».

– А окраска? – осторожно поинтересовался я.

– Инициативный шпионаж, – невозмутимо пыхнул папиросой начальник. – А название «Близнецы».

– Есть, – сглотнул я слюну и потянулся к машинке

Чуть позже, отстучав на ней необходимое постановление и получив размашистую подпись под обязательным «Утверждаю», я сидел в секретной части и сшивал свой первый ДОР на специальном станке.

– Ну, с почином тебя, – сказал Витя Минченко и шлепнул на обложку синий прямоугольник штампа. – Давно таких материалов не было.

Всю вторую половину дня я провел в поселке, на встрече с одной из своих «секретных» дам из числа жен офицеров, а вечером, уединившись в кабинете начальника и прихлебывая крепкий чефир, мы верстали план оперативно-розыскных мероприятий по «Близнецам».

Им было предусмотрено дальнейшее изучение Янкеля, установление его связей и места службы брата, а также все остальное, что делается в подобных случаях.

Первый результат дала перлюстрация корреспонденции.

На имя фигуранта пришло письмо из Казахстана, в котором сообщалось о его предстоящей демобилизации и самых лучших впечатлениях о службе. «А имеются ли такие у тебя?» – значилось в нем.

– Да, впечатлительный парень, – констатировал начальник. – Подготовь-ка туда информацию для наших коллег.

Между тем «Шварц» продолжал удивлять своей работой.

На очередной встрече он сообщил, что у Янкеля имеется несданный помощнику фотоаппарат «Зенит-Е» и представил наполовину засвеченную кассету. На ней имелись панорамные снимки базы, а также отсеков подводных ракетоносцев.

– Это ж надо, – пробормотал я. – Он что и на лодках бывает?

– Ну да, – последовал ответ. – У земляков. А кассету выкинул, посчитал, что засветилась.

– Не хватится? – вынул я сигарету и мы закурили.

– Не, – лаконично заявил Шварц. – А еще он был в дыре.

– Ч-чего? – едва не подавился я дымом.

– Ну да, – в той, что под хитрой сопкой.

«Дырой» в гарнизоне называли особо режимный объект в сопках, где военными строителями уже лет пять возводилось секретное укрытие для ракетоносцев. Вроде того, что описано в «Секретном фарватере». Доступ в него имел строго ограниченный круг лиц и только по специальным пропускам.

– Значит так, Петя, – затушил я в пепельнице сигарету. – А теперь нам нужно выяснить, есть ли у Янкеля шхеры. Ведь должны быть?

– Должны, – немного подумав, ответил тот. – Они у всех есть.

«Шхерами» у моряков называют укромные места на корабле, где можно хранить то, что нежелательно видеть начальству. Например, то же «шило», игральные карты или «гражданку». Этих мест великое множество и отыскать их весьма непросто.

Потом мы обсуждаем все детали, оговариваем место и время очередной встречи, и расстаемся.