В закоулках Мироздания

Все притихли и недоуменно уставились на меня. Им, должно быть, было очень неуютно сейчас, ведь они поняли, что я могла услышать то, что не предназначалось для моих ушей. Мой строгий взгляд переходил от лица к лицу, и многие не выдерживали, опускали глаза. Все же некоторый раболепный страх в них присутствовал – а как же иначе, их не могли не впечатлить наши действия с кулоном, после которых я заговорила на их языке…

Теперь, в этой тишине, мне казалось, что я могу читать их мысли. Не то, чтобы каждую мысль я слышала, как произнесенную вслух – но общий настрой был мне открыт. Мне были ведомы побуждения этих людей, их страхи, чаяния и надежды. Множество образов возникли перед моим внутренним взором, грозя взорвать мой ошеломленный мозг. Усилием воли я попыталась упорядочить свои ощущения. Все это было так внове для меня и повергало в растерянность, но я знала, что не имею права отступиться, к тому же открывшееся мне должно было сыграть мне на пользу и образумить этих людей. И я заговорила, стараясь, чтобы ритм и накал моей речи составляли унисон с дыханием и ударами сердца:

– Прежде чем мы перейдем к насущным делам, хочу сделать всем вам одно полезное напутствие. Вижу, догадки бродят средь вас о нашем происхождении и истинных намерениях. Мы не варвары и не титаны, и нам не нужны от вас жертвы. Знаю, о чем вы говорите меж собой, имея в сердце недоверие и неприязнь. Но наказывать вас мы не будем. Ибо ваши ложные мысли и так неизбежно поведут вас по ложному пути, который может закончиться весьма печально. Так что можете быть свободны в ваших помыслах. Однако из сострадания к вам я все же предупреждаю – гибельным будет путь тех, кто выберет неповиновение. Также не могу не посочувствовать тем, кто будет распространять вредные слухи и нагнетать страх. И прошу вас уяснить себе – никакие заговоры у вас не пройдут, так как любая мысль, направленная против нас, тут же станет нам известна.

Сказав это, я немного преувеличила. Но так сделать было необходимо, потому что мне требовалось настолько впечатлить этих людей, чтобы они беспрекословно подчинялись мне, не вдаваясь в долгие раздумья.

С самого начала мое внимание привлекла одна молодая женщина, выделяющаяся среди других жителей поселения, обычно смуглых и черноволосых, своими необычными для этого народа чертами внешности. Рыжая копна небрежно заколотых кудрей, небесно-голубые глаза, белая кожа, яркий здоровый румянец на щеках, щедро украшенных россыпью веснушек… Да и фигура у нее были несколько крупнее, чем у остальных, довольно миниатюрных местных дам. Именно дам, потому что было в их лицах, в осанке, в походке, в манере улыбаться нечто, выдававшее в них именно степенных замужних женщин. Вот и эта, хотя и выглядела моложе меня, и ее вполне можно было назвать девушкой, несомненно уже испытала на себе узы Гименея…

Внезапно, чуть дольше задержав на ней свой расфокусированный взгляд, я отчего-то поняла, что теперь кое-что о ней знаю и даже смогу назвать ее имя. Чередой смутных образов передо мной в один момент пронеслись все ее незатейливые мысли… Непонятно, откуда у меня взялось все эти знания – я даже не напрягалась, глядя на эту рыжую красотку – но тут же решила, не задумываясь, использовать их для усиления воспитательного эффекта.

– Феодора, – обратилась я к ней, – не беспокойся о своей корове. Вероятно, она бродит тут, неподалеку, и у тебя еще будет возможность ее поискать, если корова для тебя важнее спасения собственной жизни. И можешь не стесняться своих чувств к сожженному тевтонами супругу. Он ведь частенько тебя поколачивал, не правда ли?

Вот теперь эффект был более чем удовлетворительным. Все воззрились на Феодору, затем на меня, и дружный вздох прошел по толпе, полный изумления и покорности. Причем покорность теперь была безоговорочной – я, со своим умением читать их мысли, тут же вознеслась едва ли не в ранг богини. По крайней мере, они испытали ко мне искреннее уважение, а все остальное было уже не столь важно.

Затем, радуясь тому, что наконец могу вздохнуть свободно, я наконец отправила их всех готовить обед, назначив старшим мальчика по имени Аякс. Все же единственный уцелевший в селении дом был его домом. Что еще мне в нем понравилось – шустрый подросток явно обладал задатками лидера, а также, к счастью, и благоразумием. Именно он первым адаптировался к новому положению и теперь стремился развить полезную деятельность.

Вообще-то, как раз местные подростки вызывали у меня несомненную симпатию. Если бы их с самого начала не подзуживали кумушки, мы бы с ними сразу спелись. Ладно, у меня еще будет возможность познакомится с ними поближе и, заодно, попрактиковаться в моей латыни…

Когда Аякс, раздуваясь от важности, повел всю процессию в дом, предварительно дав мне слово, что все порученное будет исполнено в самом лучшем виде, я вместе с Димкой заторопилась к тому месту, где мы оставили девочек и Митю с Антоном. Беспокойство за них не оставляло меня все это время, но, как оказалась, волновалась я совершенно напрасно…