В закоулках Мироздания

Пятое – некий народ дочерей матери, к которому нас так усиленно заманивают. Думаю, что под этим названием скрывается нечто вроде известных всем амазонок. Не очень-то я доверяю таким приглашениям и тут тоже надо сперва все пощупать руками, а потом уже и верить в добрые намерения. Нужен независимый источник информации и чем этой информации будет больше, тем лучше.

Отсюда выводы: Завтра с утра мы скрытно двинемся вниз по течению горячей речки, стараясь как можно больше смотреть и как можно меньше показываться на глаза другим, ну а решения о дальнейших действиях будем принимать по мере получения более достоверной информации.

Напоследок я посмотрел амулет – другое слово мне просто не приходило в голову – висящий на шее у Колдуна, и ничего особого при этом не почувствовал. Ну, камень и камень, блестящий и при этом угольно-черный, оправлен в серебро. Все скромно и со вкусом. Если и есть в нем хоть какая-то сила, то она уж точно не для меня. Никогда не ощущал в себе ничего такого особенно магического.

Отец Александр также посмотрел амулет, задал «Колдуну» несколько вопросов и полностью со мной согласился, что пока преждевременно делать хоть какие-то выводы, но попутно заметил, что позывной, взятый мальчиком, оказался вполне пророческим. Самое главное, что наш эксперт по нечистой силе не учуял в этом камне зла, а остальное мы уж как-нибудь переживем. Кстати, если эта, так сказать, женщина, кем бы она ни была, и ее непутевые, по ее же словам, родственнички затаскивают сюда то одного, то другого пришельца, так может быть, у них найдется и способ отправить нас обратно домой. Добраться бы до кое-кого и взять уверенной рукой за теплое интимное место, а потом можно будет и поговорить. На этой оптимистической ноте я и отправил Птицу с Колдуном спать, ибо утро вечера мудренее, а подъем у нас должен был быть весьма ранним.

Часть 2

День второй, утро, Анна Сергеевна Струмилина.

Проснувшись, я не спешила открыть глаза, пытаясь поймать ускользающий сон. В этом сне, казалось, заключалось что– то важное – то, что нужно запомнить – но, как всегда это бывает, греза ту же забылась, спрятавшись глубоко на дне подсознания.

Утренняя прохлада приятно холодила кожу, запах трав ощущался особенно сильно, и звонкое утро неотвратимо вступало в свои права, наполненное свежестью и пением птиц.

Наконец, когда свет стал пробиваться сквозь мои смеженные веки, я открыла глаза, встретившись с рассветом лицом к лицу. Голубой сумрак все еще царил над нами, удерживаемый высокой горой – и заводь, и водопад, которых пока не достигли солнечные лучи, были подернуты дымкой испарений. Однако вершины противоположных гор уже розовели, ярко освещенные пока еще невидимым для нас солнцем, вставшем где-то за горой, у подножия которой и располагалась наша стоянка. Его лучи, пробивающиеся из-за вершины, уже уверенно щупали небо, что светлело прямо на глазах.

По моим ощущениям, наверное, было около семи часов утра. Постепенно, по мере того как граница света сползала от вершин вглубь нашего ущелья, стоянка начинала понемногу оживать. Первыми поднялись спецназовцы и началась обычная утренняя суета военного лагеря: туалет, физзарядка, умывание и разогрев на завтрак оставшегося с вечера жареного мяса. Пока Ника хлопотала у небольшого костерка, остальные, собравшись вокруг командира, о чем-то негромко посовещались.

Потом, привлеченные вкусными запахами шашлыка, продрали глаза и мои гаврики. Капитан Серегин тут же погнал их умываться и приводить себя в порядок, одна лишь я все еще лежала, прокручивая в голове события вчерашнего дня. Их было так много, и все они были столь яркими, значительными и таинственными, что вчерашнее утро казалось мне отделенным от сегодняшнего целой вечностью. Где-то в душе вновь шевельнулось чувство вины и сожаления.

Очень скоро дети спросят меня, когда закончится это приключение и мы вернемся назад в наш, привычный им мир – ведь у них остались там свои привязанности и свои планы. И что я им отвечу? Ладно, детдомовские Яна с Асей – их там никто особо и не ждет. А Димка и Митя? У них ведь имеются родители, может быть, братья и сестры, и обязательно друзья. Каково им будет смириться с мыслью, что они, возможно, никогда с ними не увидятся? А я сама? Ведь и у меня есть мама, которая меня любит, мои друзья… хорошо хоть, на данный момент у меня не было никакой сердечной привязанности, и никакой мужчина не будет беспокоиться о том, куда пропала его непутевая Анечка.

Я думала обо всем этом, и сердце наполнялось невыносимой болью. Что ж, придется поговорить с гавриками, когда встанет этот вопрос, утешить их, как только будет в моих силах. А пока нельзя расклеиваться. Вчера ночью капитан Серегин сказал мне, что прямо с утра мы уйдем с этого места, начав свой поход в поисках своего места в этом неведомом мире, и кто знает, что ждет нас впереди, на его безграничных просторах, за пределами этих гор…