В высших сферах

Алан заметил, что в отличие от остальной части корабля каюта капитана выглядит уютной и чистой, все деревянные и медные детали блестят. Три стены были обиты панелями из красного дерева, стулья — зеленой кожей, в каюте стоял небольшой обеденный стол и бюро полированного дерева. Занавешенная дверь вела, по-видимому, в спальню. Глаза Алана, обежав комнату, остановились на книге, которую отложил капитан.

— Это Достоевский, — сказал капитан Яаабек. — «Преступление и наказание».

— Вы читаете ее в оригинале — на русском, — заметил удивленный Алан.

— Боюсь, очень медленно, — сказал капитан. — По-русски я плохо читаю. — Он взял из пепельницы трубку, вытряхнул пепел и стал набивать чашку. — Достоевский верит, что в конечном счете правосудие всегда торжествует.

— А вы?

— Иногда не хватает терпения так долго ждать. Особенно если ты молод.

— Как Анри Дюваль?

Капитан задумался, посасывая трубку.

— Что можно для него сделать? Он никто. Он не существует.

— Возможно, ничего, — сказал Алан. — Тем не менее мне хотелось бы с ним поговорить. Многие заинтересовались им, и кое-кто хотел бы ему помочь, если это возможно.

Капитан Яаабек с сомнением посмотрел на Алана:

— Продержится ли этот интерес? Или же мой юный безбилетник станет чем-то вроде чуда на девять дней?

— В таком случае, — сказал Алан, — у нас еще есть семь дней.

Капитан снова помолчал, прежде чем отреагировать. Затем осторожно произнес:

— Вы понимаете, моя обязанность — избавиться от этого человека. Безбилетники стоят денег — их надо кормить, а нынче на содержание корабля дают очень мало. Хозяева говорят, что прибыль маленькая и мы соответственно должны экономить. Вы уже видели, в каком состоянии корабль.

— Я понимаю, капитан.

— Но этот парень со мной уже двадцать месяцев. За такое время о человеке обычно складывается определенное мнение и даже возникает привязанность. — Произнес он это медленно и раздумчиво. — У парня была нелегкая жизнь, — возможно, все так и останется, но это, я полагаю, уж не мое дело. И все же мне не хотелось бы, чтобы у него появилась надежда, которая потом развеется как прах.

— Я могу лишь снова сказать вам, — повторил Алан, — что есть люди, которые хотели бы, чтобы ему был дан шанс остаться здесь. Почему бы не попытаться?

— Отлично, мистер Мейтленд, я пошлю за Дювалем, и вы можете поговорить с ним здесь. Вы хотели бы разговаривать наедине?

— Нет, — сказал Алан. — Я предпочел бы, чтобы вы остались.

Анри Дюваль, нервничая, остановился в дверях. Оглядев Алана Мейтленда, он перевел взгляд на капитана Яаабека.

Капитан жестом предложил Дювалю войти.

— Не бойся. Этот джентльмен, мистер Мейтленд, — адвокат. Он приехал помочь тебе.

— Я читал вчера про вас, — сказал с улыбкой Алан.

Он протянул руку, и безбилетник неуверенно пожал ее. Алан заметил, что он выглядит моложе, чем на фотографиях в газете, и что в его глубоко посаженных глазах застыла настороженность. Он был в джинсах и заштопанной тельняшке.

— Там хорошо написать. Да? — Безбилетник задал этот вопрос не без тревоги.

— Очень хорошо, — кивнул Алан. — Я и приехал узнать, все ли это правда.

— Все правда! Я говорит правда! — Выражение лица Дюваля было оскорбленное, словно его в чем-то обвинили.

Алан подумал: «Надо мне тщательнее подбирать слова».

— Я уверен, вы говорите правду, — умиротворяюще сказал он. — Я имел в виду, правильно ли было напечатано в газете.

— Я не понимает. — Дюваль покачал головой — на лице его по-прежнему читалась обида.

— Давайте на минуту забудем об этом, — предложил Алан. Похоже, не очень удачно он начал. И, помолчав, продолжил: — Капитан сказал вам, что я адвокат. Если вы хотите, я готов представлять ваши интересы и постараюсь, чтобы ваше дело было заслушано в суде нашей страны.

Анри Дюваль перевел взгляд с Алана на капитана.

— У меня нет деньги.

— Вам ничего не придется платить.

— А кто платить? — И снова настороженный взгляд.

— Другой человек заплатит.

— Почему вы не можете сказать ему, кто именно, мистер Мейтленд? — вмешался капитан.

— Не могу, — сказал Алан. — Мне велено не называть имя. Могу лишь сказать, что этот человек сочувствует вам и хотел бы помочь.

— Бывают же хорошие люди. — Капитан, видимо, удовлетворившись полученным ответом, ободряюще кивнул Дювалю.

Вспомнив о сенаторе Деверо и о том, что им движет, Алан ощутил укол совести. Он тут же подумал о поставленных им условиях.

— Остается тут — работает, — сказал Анри Дюваль, — заработает деньги — расплатится.

— Что ж, — кивнул Алан, — наверно, так и будет, если вы того хотите.

— Я расплатится. — На лице парня читалось горячее стремление так поступить. Недоверие на миг исчезло.

— Я, конечно, должен вам сказать, — заявил Алан, — что у меня может ничего не получиться. Вы это понимаете?

Дюваль был явно озадачен.

Капитан пояснил:

— Мистер Мейтленд постарается изо всех сил. Но Иммиграционная служба может сказать «нет»… как было раньше.

Дюваль медленно кивнул:

— Я понимает.

— Вот что мне пришло в голову, капитан Яаабек, — сказал Алан. — С тех пор как вы сюда приехали, вы ходили с Анри в Иммиграционную службу и просили об официальном слушании его просьбы высадиться?