В Венеции

— Да, тороплюсь избавиться от тебя… Слушай, Джино, и запомни хорошенько, что я тебе скажу. Твой хозяин подвергся опале, и вот-вот его вышлют из Венеции со всеми его служащими-бездельниками. Так знай: я вовсе не намерена уезжать из моего родного города.

Гондольер улыбнулся с нескрываемым безразличием к ее деланному презрению, но, вспомнив о своем поручении, тотчас же принял серьезный вид и постарался почтительным обращением успокоить злобу своей непостоянной возлюбленной.

— Да поможет мне святой Марк! Если нам не суждено быть вместе, Аннина, это не может нам помешать все-таки заключить выгодную для нас обоих сделку. Я нарочно ехал темными каналами к тебе. Привез я сладкое, выдержанное вино, и твоему отцу редко приходилось добывать такое… А ты меня гонишь, как собаку!

— Сегодня у меня нет времени разговаривать с тобой, Джино, и, если бы ты меня не задержал, я давно бы уже веселилась.

— Ну, запри же дверь дома, моя милая, и не ломайся со старым другом. Пойдем попробуем моего вина, — сказал гондольер, выводя девушку из дома и услужливо помогая ей запереть дом.

Окончив это дело, они оба прошли по набережной. Перейдя мост, Джино указал девушке свою гондолу и подтолкнул ее локтем:

— Ты не соблазнишься, Аннина?

— Твоя неосторожность может нам в один прекрасный день сослужить плохую службу: разве можно оставлять контрабандистов так близко около нашего дома? Ну, говори, каких виноградников это вино?

— С подошвы Везувия, и виноград созрел при вулканическом жаре. Если мои товарищи продадут это вино старому Беппо, твой отец пожалеет, что упустил этот случай.

Аннина, всегда готовая на выгодную сделку, с завистью взглянула на гондолу; она уже представляла себе ее наполненной бурдюками с крепким и сладким неаполитанским вином.

— Ты больше не приедешь к нам, Джино?

— Это зависит от тебя. Ну, иди в гондолу и попробуй вино.

Аннина колебалась недолго; они быстро вошли в лодку, не обращая внимания на гондольеров, растянувшихся на скамьях, и откинули занавес каюты. Там сидел кто-то, облокотясь на мягкие подушки: оказалось, что гондола, похожая снаружи на лодку контрабандистов, имела все удобства городских гондол.

— Добро пожаловать! — сказал он. — Теперь уж мы с вами, Аннина, не расстанемся так скоро, как раньше.

С этими словами мнимый гондольер встал и оперся на плечо Аннины, она очутилась лицом к лицу с доном Камилло Монфорте.

Привыкшая к хитростям, Аннина ничем не выказала своего испуга.

— Я вижу, что герцог святой Агаты удостоил контрабандную торговлю своим участием? — произнесла она притворно-шутливым тоном.

— Я здесь не для шуток, и ты в этом сама убедишься, девушка. Тебе предстоит выбор между искренним признанием и моей местью.

Дон Камилло говорил спокойно, но Аннина поняла, что имела дело с решительным человеком.

— Какого признанья ожидает от меня ваша светлость? — спросила она, не будучи в силах больше скрывать своего волнения.

— Я желаю одной правды. И помни, что на этот раз мы не расстанемся, пока я не узнаю. Я теперь на ножах с венецианской полицией, и твое присутствие здесь — первый результат моего замысла.

— Ваша светлость, не слишком ли это смелый поступок на каналах Венеции?

— Последствия касаются только меня; но в твоих интересах во всем сознаться.

— Я не заставлю себя принуждать силой, синьор?

— Ну, говори скорей, потому что время не терпит.

— Синьор, я не стану отрицать, что с вами дурно поступили. Разве можно так поступать с благородным иностранцем, который, как всем известно, имеет все права на сенатские почести.

— Довольно болтовни, говори дело!

Увидев, что гондола, миновав каналы, плыла уже по лагунам, Аннина поняла, что находится во власти дона Камилло, и решилась говорить более ясно.

— Вероятно, — сказала она, — ваша светлость подозревает, что Совет узнал о вашем намерении бежать с донной Виолеттой?

— Мне это все уж и так известно.

— Но я не могу сказать, почему меня выбрали в служанки к этой девице.

— Я был терпелив с тобой, Аннина, и ждал только того времени, когда мы выедем из каналов. Теперь ты должна говорить ясно, без всяких уверток. Где ты оставила мою жену?

— Ваша светлость! Да разве вы думаете, что Сенат сочтет этот брак законным?

— Отвечай мне, я тебе приказываю, или я найду средства заставить тебя говорить. Где ты оставила мою жену?

— Я ей не понадобилась в дороге, и полицейские агенты высадили меня на первом встречном мосту.

— Напрасно ты стараешься меня обмануть… Мне хорошо известно, что, покинув казенную гондолу, на которой находилась донна Виолетта, ты на закате солнца была в тюрьме святого Марка.

Удивление Аннины было вполне естественным.

— Боже мой! Да вы осведомлены больше, чем это предполагает Совет.

— И в этом ты убедишься ценою твоей жизни, если не скажешь мне правды. Из какого монастыря ты возвращалась?

— Ни из какого, синьор. Если ваша светлость узнала, что Сенат заключил синьору Пьеполу в тюрьму, то вы не должны за это пенять на меня.