В Венеции

Послышался плеск весла, и в то время, как Стефано, все еще стоял на палубе, высчитывал выгоды, которые он мог извлечь из предложенной ему поездки, гондола Джакопо уже быстро приближалась к набережной.

Расставаясь с доном Камилло, Джакопо обещал ему пустить в ход все средства, которые ему подскажут его природная проницательность и опытность, чтобы разузнать, как намерен Сенат поступить в дальнейшем с донной Виолеттой. Браво знал, что Сенат имел обыкновение менять агентов в щекотливых делах, чтобы лучше сохранять тайну. И Джакопо часто сам прибегал к этому средству для переговоров с Стефано, которым пользовались при исполнении секретных мероприятий. Но никогда раньше не случалось, чтобы разрешалось другому агенту вмешиваться в его переговоры. Ему было поручено предупредить Стефано быть наготове по первому приказанию для нового поручения. Но после допроса Антонио ему не давали новых приказаний.

Долгое отсутствие поручений заставило Джакопо задуматься, и вид фелуки дал случайное направление его розыскам. Как только Джакопо вышел из гондолы на набережную, он поспешил вернуться на «Бролио», переполненное в это время гуляющими. Убедившись, что дон Камилло уже ушел, браво смешался с толпой. Он присматривался к гуляющим, как вдруг кто-то коснулся его локтя.

Джакопо не имел обыкновения заговаривать без надобности на площади святого Марка, особенно в этот час. Джакопо оглянулся: тот, кто остановил браво, дал ему условный знак следовать за ним. Широкое домино до такой степени скрывало его фигуру, что не было ровно никакой возможности отгадать даже телосложение незнакомца. Дойдя до укромного места, где никто из любопытных не мог их услышать, незнакомец остановился и осторожно всмотрелся в Джакопо. Он закончил этот осмотр и сделал знак, что уверен в своем предположении. Джакопо ответил ему тем же и сохранял молчание.

— Ой-ой! Можно подумать, что ваш духовник наложил на вас эпитимию[34] в виде молчания, или что вы нарочно отказываетесь говорить с вашим слугой.

— Что тебе надо? И почему ты уверен, что я тот самый, кого тебе надо?

— Ой, господин! От опытного взгляда не ускользнет ни одна мелочь. И я всегда узнаю вас в толпе праздношатающихся.

— Ну, и хитрец же ты, Осия! Положим, твоя хитрость и спасает тебя.

— Это единственная защита здесь против притеснений, синьор.

— Но к делу. Я тебе ничего не закладывал, да, кажется, ничего тебе и не должен.

— Праведный Самуил! Я не виноват, что ваше сиятельство так умеете забывать свои заклады. Но весь Реальто может подтвердить наши счеты, которые теперь уже возросли до значительной суммы…

— Ну, хорошо, хорошо! Зная мое происхождение, ты выбрал неудобное место надоедать мне.

— Я никоим образом не хочу сделать неприятность кому-либо из патрициев. И молчу… Надеясь, что со временем вы узнаете свою подпись и печать.

— Люблю тебя за осторожность, Огня. Но я тороплюсь. В чем твое настоящее дело?

Ювелир оглянулся и, приблизившись вплотную к мнимому патрицию, продолжал:

— Синьор, вашей семье грозит большая утрата. Вам известно, что Сенат неожиданно освободил вашего уважаемого отца от опеки над донной Виолеттой?

Джакопо вздрогнул; но это волнение было вполне естественно для человека, заинтересованного в крупном приданом.

— Успокойтесь, синьор, всем приходится переживать подобные разочарования в юности. И меня, вот, прислали уведомить вас, что ее хотят удалить из этого города.

— А куда хотят ее отослать? — спросил с живостью Джакопо.

— Вот это-то и неизвестно. Но ваш отец предусмотрительный человек, хорошо знакомый с правительственными тайнами… Иногда я даже думаю, не состоит ли он членом Совета Трех.

— А почему бы и нет? Он из старинной фамилии.

— Я ничего не говорю против этого Совета, синьор. И никто на Риальто не отзывается о нем плохо. Всем известно, что он занимается больше доходным ремеслом, чем обсуждением разных там правительственных мероприятий… Но все равно, к какому бы совету ваш батюшка ни принадлежал, дело в том, что нам грозит опасность.

— Я понимаю тебя. Ты боишься за деньги? Я сознаю важность твоих опасений, основанных на твоем чутье…

— И на смутных намеках вашего уважаемого батюшки.

— Разве он сказал что-нибудь положительное?

— Он говорил мне иносказательно, синьор. Но я понял, что богатую наследницу собираются выслать из Венеции. И так как я лично заинтересован в этом деле, то я не пожалел бы лучшей бирюзы из моей лавки, чтобы узнать, куда ее хотят отправить.

— Уверен ли ты, что ее отправят сегодня ночью?

— Вполне уверен.

— Ладно! В таком случае я сам позабочусь о моих и твоих интересах.

Джакопо кивнул головой ювелиру и пошел через Пьяццу. Оставшись один, Осия стоял в задумчивости, как вдруг его кто-то окликнул.

— Что тебе надо от меня? — спросил ювелир, обращаясь к маске.

— Не в службу, а в дружбу, Осия. Можешь ли ты мне дать взаймы под хорошие проценты?

— С этим вопросом лучше было бы обратиться к казначею республики. У меня, правда, есть несколько драгоценных камней, которые я с охотой продал бы какому-нибудь любителю.