В ту же реку

Но и вопрос витает «где взял?». Где взял, где взял… купил! Кухлянку посылали, помните? Икра в самую тему пришлась. Зарплата, отпускные, матпомощь, премия за соревнование… Ты, бать, сам мне триста рублей дал. Я не пью, не курю, уж на подарок родителям могу себе позволить потратиться. «Силен!» – выдохнул народ и снова за меня выпил.

Затем рассказали новости.

Сони в поселке нет. Как похоронили Марка Аркадьевича, семья переехала в Питер. Держать Дину Моисеевну не стали, перевод оформили сразу.

Коля Ким, который модник, утонул. Совсем утонул в голубых глазах завклубом. Она уехала закрывать практику и отчитываться. Колян даже на танцы перестал ходить, типа почти женат, а что женатику на танцульках делать. В заочном техникуме учиться собирается. Хочет в Питер лететь за обручальным кольцом. У нас, сам знаешь, как привезут, сразу сметают. У него талон будет, подавшим заявление дают.

Кимба родила и ходит с колясочкой.

Юрка Семенюк пока в «Орлёнке», пишет, там здорово.

Затем начались другие разговоры:

– Галоша помнишь? Он с тобой на теплоходе до Усть-Камчатска шел. Говорит, у тебя багаж хотели тиснуть, так ты черта ногами запинал.

– Не… Я только разок по шарам приложил, дальше народ вписался.

– Вот-вот! Он и говорит, мол, другой черт на тебя баллоны катить начал. Ты писку достал и говоришь: «Дядя, дай я тебе глазик выковыряю!»

– Это он загнул. Я не так сказал.

– Ну да, не так. А глаз, значит, правда чуть не вырезал. Мужик об…зался, пока ты ему бровь брил.

– Так ведь…

– Там еще блатной случился, тебе погоняло Писарь дал.

– А вот тут я точно ни при чем!

Еле отбрехался, но смотрят на меня странно. Мать поохала для виду и успокоилась. Отчим наоборот подмигнул, дескать, так держать. Он вообще за самооборону стоит.

Дальше новости рассказывают, кто куда из наших поступил. Ким Коля, одноклассник, уехал в Питер документы подавать. Его даже взяли в техникум. Он коряком числится, по лимиту продвинули, слабенькие оценки не помешали. Сейчас в общаге устроился, возвращаться не хочет. Генка в мореходку хотел, но медкомиссия завернула. Тоже пошел в техникум.

Жека родителей не слушает, с Машкой в открытую под ручку ходит. При таком разговоре тетю Риту аж перекосило. Сама сплетница, а когда про ее семью – не любит. Многие поселковые дети, из неуехавших, сейчас в лагере у Зеленого Холма. Директриса вернулась на материк, но перед отъездом подлянку ребятам кинула, сделала два отряда. Вроде нормально, но она разделила не по возрасту, а по алфавиту. Теперь в одном отряде и первоклашки, и десятиклассники. Типа старшие смотрят за младшими. Мелким-то хорошо, а старшим как?

Посидели, разошлись. Завтра день рабочий, а отчим только меня встретить вырвался. У него завал, впрочем, в сезон всегда так.

Моя комната вдвое больше, чем на старой квартире. Заботливые родители прибили на окно байковое одеяло. Летом темноты, считай, нет. Однако лечь не получилось, показал привезенные полотенца-халаты и золото. Мать, пока всю ювелирку полностью не перебрала, не успокоилась. Понятно, еще себе кое-что прихватила.

Конец лета

Разговор

В темноватой обшарпанной комнате, на обеденном столе с облезшим лаком стояли стеклянные граненые стаканы и потемневшие от времени, со слегка потрескавшейся эмалью тарелки. Закуски, лежавшие на простенькой посуде, впечатляли изысканностью и дефицитом. Свежий, румяный тамбовский окорок красовался рядом с сырокопченой «Свиной» колбасой, подмигивающей бывалому едоку изрядными кусочками сальца. Сервелат не мог таким похвастаться, в нем сало перемолото значительно мельче, однако над ним витал ореол заграничного происхождения. Дефицит из дефицитов – колбаса фаршированная «Языковая» – снисходительно поместился на одной тарелке с «Докторской». Копченый свинячий балык ждал своей очереди вместе с тоже свинским, но рыночным карбонатом. Всякие солености, хрустящие бочковые огурцы, маринованные баночные корнишончики, моченые антоновские яблочки, ядреная капустка, засоленная с клюковкой, не стоят упоминания. Разве разварная молодая картошечка, политая топленым маслицем и обсыпанная мелко порубленной зеленюшкой, могла увлечь вопросом: с каким из трех видов селедок начать ее есть? Или лучше все-таки взять пряную килечку? На красную икру и множество сортов красной же рыбы, соленой, копченой и вяленой, в силу обыкновенности, не обращалось внимания. Бедной родственницей тускло сияла маслом поставленная «до кучи» вскрытая банка рижских шпрот.

Напитки не претендовали на внимание. Импортные джины и виски, южные красные и белые вина, дорогущие коньяки и даже шампанское на стол допущены не были. Можно легко догадаться, кто занял их место. Как поется в песне?

Родина любимая
Вся полна напитками,
Но один из них лишь дорог мне!
С белою головкою,
С зеленою наклейкою,
Тот, что производится в Москве.