В ту же реку

На столе появляется пачка документов. Паспорт, военный и охотничий билеты, аттестат о среднем образовании и несколько справок. Милютов Кайнын Выкванович, только-только исполнилось восемнадцать лет. Работает в оленеводческом совхозе. Прописан в интернате райцентра. Фотографии на документах разные, но на всех я, в тех самых массивных очках. В них выгляжу старше своих лет. В военном билете стоит «негоден в мирное время, годен к нестроевой во время войны», статья 42«в».

Не понял! Смотрю на шефа.

– Сердце, Алёшенька, порок сердца. Как и у тебя. Документы подлинные, и человек такой есть. Только фотографии твои дали и попросили нужную статью в военном билете написать. Ты же знаешь, как бумаги на коряков оформляют? В последний день, скопом, и в армию их стараются не брать. Человек будет пасти оленей, а ты домик на себя оформишь. Вернешься, дашь доверенность дяде Пете. На себя оформлять он опасается. Вот здесь, – к документам ложится записная книжка, – я расписал по шагам, от отъезда до возвращения домой твои действия. Куда идти, сколько платить, кому платить, телефончики, адресочки.

Еще были выданы те самые очки с фотографий, мои снимки в подаренном корякском наряде и пятьсот рублей. Командировочные плюс расходы на поездку.

Чтобы не подумалось плохого, в выделенный мне шкаф авансом положено две тысячи рублей гонорара. Потом получил отпускные.

Тетя Даша подарила нательный жилет, одежку с множеством карманов на молниях по бокам, на груди и даже спине.

– Чтобы деньги не вытащили, – пояснила она.

Поблагодарил.

Пока начальство занято, воспользовался возможностью и забрал из шкафа наган. Измена душит, вдруг действительно стрелять придется.

Затем пошел к себе. Не работать, просто выдохнуть и переварить навалившуюся информацию. Не удалось, стремительно влетела Соня и заявила:

– Какие вы, мальчишки, глупые! Ничего сами не понимаете! – И поцеловала меня в губы. По-настоящему, не по-детски.

Некоторое время мы молча и неистово целовались. Только когда пытался расстегнуть пуговичку блузки или опустить ладонь ниже талии, получал по рукам. Вдруг, так же неожиданно, она вырвалась и выскочила из комнаты.

И что сейчас было? Не понял… Хотя приятно! Я ведь про Соньку никогда и не думал в таком смысле. Ну, может, лишь раз или два мысль мелькала, и только.

8-14.06.72

Полдень следующего дня. Я стою на плашкоуте, в окружении других отъезжающих. Теплоход в заливе перед нами. Готовимся взойти на катер. Из вещей взял рюкзак с минимумом вещей, даже спидолу дома оставил. В рюкзаке пара книг, учебник китайского, тренировочные нунчаки, ручка и общая тетрадь. Понятно, кроме одежды и туалетных принадлежностей.

Под пиджаком жилет с документами и деньгами. Складень в кармане.

Два массивных чемодана, перетянутых веревками и дополнительно багажными ремнями с ручками, принесли на причал. Я их еле отрываю от пола. Понятно, почему такой маршрут, вес багажа не ограничен, а самолетом разрешено везти килограммов тридцать.

Спать хочу до невозможности. Почти всю ночь готовился к поездке. Кобуру с «вальтером» замотал в полиэтилен и прикопал в невидном месте. Все же предпочел взять с собой револьвер. По проторенной дорожке заныкал наган в книгу. Надо будет, достану быстро, а на толстый учебник никто внимания не обратит. Семь патронов. Ни много и ни мало. Для скоротечной схватки хватит, а вести длительную перестрелку я не собираюсь.

В девяностые один раз пришлось стрелять. Правда, из ТТ. Наехали на нас бандюки. Чисто по беспределу хотели отжать машину. Я с приятелем на его джипе рыбачить ехал, когда нас остановили. Не ожидали они, что мы со стволами. Поганая история. Самое противное – пришлось добивать подранков. И не добить нельзя, они бы вспомнили номер машины, тогда моментом приехали бы менты или кореша бандитов.

Три семейства навсегда покидают наши места.

Еще четыре человека едут по делам.

Авиарейсов между поселками мало, вертолет просто так гонять не будут, а самолетом через Петропавловск то же самое, что из Ленинграда в Москву через Владивосток. Да и редко где аэродромы есть.

С родителями попрощался дома, больше меня никто не провожает. Катер ошвартовался, сходни установили, пограничники проверили документы, матросы помогли с чемоданами, и мы отчалили. На теплоход багаж тоже подняли матросы, а в каюту отвез стюард на багажной тележке. В записной книжке, выданной Марком Аркадьевичем, предписывалось за погрузку дать матросам три рубля и стюарду еще пять.

Люкс оказался каютой размером чуть больше купе поезда, с двуспальной кроватью и маленьким столиком у окна. Не иллюминатора! Именно окна. Люксы находятся на верхней палубе. Крошечный санузел, с унитазом, раковиной и душем, снабжается морской водой.

Стюард, с удовольствием взявший пять рублей, спросил: в какой каюте едут родители, а узнав про мое одиночество, предостерег от позднего посещения ресторана.