В ту же реку

Утром опять пришлось спешить на мотобот, вместе с Марком Аркадьевичем едем к начальству. Тепло, днем будет градусов шестнадцать, и это не предел, у нас и восемнадцать градусов жары бывает. Средняя температура июля и августа вообще пятнадцать градусов. Пока ехали, поговорили с начальником. Он прямо предупредил, чтобы на такие подарки в дальнейшем не рассчитывал. Кое-что могут подкидывать, но сейчас призы организовали по просьбе и за деньги Петра Петровича. Даже фотоаппарат, тем более машина.

Гриценко встретил нас как родных.

– Пойдем! – говорит и ведет на склад промтоваров.

Один корпус проходим, второй, заходим в третий и идем к морскому контейнеру. Семен Миронович открывает навесной замок и распахивает половинку двери.

– Дывысь! – приказывает с неповторимым малорусским говором.

Заглядываю, интересно же. Внутри принайтован автомобиль! Редкая и бесполезная вещь в наших краях, хотя и вездеход, легендарный ГАЗ-69. Под ним, на нем и по задней стене стоят ящики, тоже намертво зафиксированные. Контейнер в длину чуть меньше шести метров, автомобиль около четырех, так что внутри из-за ящиков довольно тесно. Хотя можно протиснуться по стеночкам.

– Мы тебе получше «Явы» подарок нашли, – напыжился снабженец. – Прямо с контейнером и возьмешь. В нем на материк отправишь, а там покатаешься.

– Спасибо большое! – потрясенно бормочу я.

– Вояки потеряли газик, а мы нашли, – начальство подмигнуло. У них командование сменилось, а контейнер остался сиротой, ну я его к нам и перетянул. Газик – хорошая машина для сельских просторов. Законсервирована, как положено для длительного хранения. Восьмиместная, два бензобака. Распакуешь, тент установишь. Видишь ящики? Ремкомплект, принято так у вояк на хранении. Можно было бы продать, с руками отъезжающие оторвали бы. Но продать нельзя, а наградить можно! – Гриценко опять подмигнул. – У вас с девятого класса автодело на уроках труда проходят, в десятом на права сдашь. На материке любая девка твоей будет. На, возьми. – Благодетель вынул из приклепанного на внутренней стороне двери ящичка большой пакет с надписью: «Опись хранения». – Почитай, что в комплекте есть. А вот и документы на автомобиль. – Он дает картонную папку на завязочках. – В милицию отнесешь, они оформят. С ними уже обговорено.

Пока мы возвращались в кабинет, я рассыпался в благодарностях. В Союзе ГАЗ-69 купить частнику было почти невозможно. А вот наградить, как меня сейчас, вполне могли. Особенно с учетом рабочей должности, ученика слесаря. Кто понимает, для дальнейшей карьеры такая работа полезна. В моем личном деле, в графе «Социальное положение» стоит «рабочий», а, при прочих равных, такая запись важна везде: от поступления в институт до приема в партию. В СССР была обязательная разнарядка на социальный состав многих коллективов и общественных организаций. Рабочие везде имели приоритет.

Следующий тур марлезонского балета начался с выкладывания на стол стопы документов.

– Марк Аркадьевич за тебя просил еще до соревнований. Говорит, человек хороший и работник золотой. Теперь и сам вижу, парень ты понимающий. Твой начальник предложил тебе страну показать перед санаторием.

На столе разложили проездные документы. Послезавтра я сажусь на теплоход и иду (по морю плавает только дерьмо и рыбы) в Петропавловск.

Пересаживаюсь на лучший лайнер страны «Советский Союз» и добираюсь до Владивостока.

Прибываю утром, вечером сажусь на фирменный поезд «Россия», следующий по маршруту «Владивосток – Москва». Через шесть дней оказываюсь в Москве, на Ярославском вокзале.

Перебираюсь на Курский и еду в Туапсе, в санаторий «Голубое море».

Каюты класса люкс, а купе СВ. Прокачусь, посмотрю страну. Время в пути мне в отпуск не засчитают, хотя и не оплатят.

Потом 22 дня отдыхаю, купаюсь, лечусь. После санатория сажусь на самолет до Москвы. Там пересаживаюсь на прямой рейс до Петропавловска. Ну, а оттуда Як-40 доставит меня домой.

Вообще, таким маршрутом наши иногда ездили. Он считался козырным и интересным. Разом отдохнешь в пути и страну посмотришь. Тем более в люксе. Но больше двух недель в дороге… Не выдаю своих мыслей, а наоборот добавляю сахара в голос.

Далее идем отмечаться в райком. Пока пьем чай с третьим секретарем и инструктором, приносят кофр. Кофр! Не футляр! Мне поясняют, что вообще-то фотоаппарат для журналиста доставали, но он, очень нехороший человек, перебрался в «Камчатскую правду», в Петропавловск, бросив нашу «Зарю коммунизма». Посмотрим, кто там ему хоть карандаш купит.

В кофре, конечно, не «Пентагон 6», а вполне себе «Pentacon Six TL2». Прекрасный гэдээровский фотоаппарат для профессионалов. С двумя сменными шахтами, тремя объективами, штативом, фотовспышкой и еще какими-то прибамбасами, которые даже не успел рассмотреть. Опять пришлось рассыпаться в благодарностях.

В кабинет зашел секретарь райкома ВЛКСМ, и мы застряли еще на час. Получаю наказ активно работать в следующем учебном году в школьном комитете комсомола. Меня туда выберут, вопрос уже решенный.