В ту же реку

Да, нас четыре раза в день кормили, как на убой, в ресторане, причем после ужина там играл ансамбль. Тогда можно было потанцевать и немного расслабиться. Благо спиртное продавалось круглосуточно, естественно, с ресторанной наценкой. Каждое утро у пассажиров начиналось с изучения меню на текущий день, выбора и обсуждения блюд, а затем их заказа и поглощения принесенного. Тоже развлечение, если подумать. На круизный лайнер XXI века похоже слабо, но для 1970-х годов СССР очень прилично.

Одно плохо, мы вставали на якорь у каждой точки на карте, даже если это был след от убитой мухи.

Дверь в каюту я всегда держал на запоре. Рундук с багажом тоже запирался. Рундук – то же самое, что сундук, но на корабле. Третья линия защиты чемоданов заключалось в том, что я припасенным минрепом притянул их друг к другу, принайтовал к скобе рундука и закрыл на навесной замок. Минрепом у нас в поселке называли не канат, крепящий мину, а тонкий металлический тросик с ушками на концах. Конечно, его можно перекусить, а замок взломать, но такая работа займет определенное время.

До прихода в порт Петропавловска убивал время в каюте, занимаясь изучением китайского, в промежутках тренируясь с ножом и нунчаками.

На палубе выполнял комплекс ушу, а затем в каюте принимал душ. Душ! Причем горячий! Отвык я от простых радостей жизни. Не! Кончу школу и назад в цивилизацию. Больше на Севера ни ногой.

Скука. Основная болезнь путешественников не миновала попутчиков. Они пытались смыть ее спиртным, сначала запасенным в дорогу, затем отпускаемым рестораном.

Уже на второй день во время обеда один сообразительный пассажир вдруг решил, что у меня есть. Ну как не быть, коли я ни капли не покупаю? Попутчики указывали на мой возраст, но мысль о заначке крепко втемяшилась ему в голову. Сначала он попытался наехать за едой, настойчиво предлагая «поделиться». Сосед по столику его отогнал.

Однако по возвращении с ужина я с ужасом обнаружил приоткрытую дверь в свою каюту. Осторожно заглянув внутрь, увидел того самого мужика, пытающегося взломать рундук. Оружие доставать не стал, а набрав скорость от входа, ногой вписал ему по… э… в промежность. Потом… виноват, вспылил… бил лежащего ногами. В качестве инструмента для взлома он использовал старый штык, вот я и перенервничал.

На шум подтянулись следующие из ресторана соседи. Один из них, когда-то ранее пострадавший от пропажи чемодана, пожелал выразить пришельцу свои искренние чувства. Другие пассажиры оттянули меня от тела, но некоторые присоединилась к первому негодующему, ибо скучали, были выпимши и пылали праведным негодованием.

Жертву отняли прибывшие члены команды, но в сильно побитом виде.

С точки зрения специально обученного человека, ради таких случаев сопровождающего теплоход, дело было простое: «Алик вспомнил былое, пошел углы вертеть. Не в цвет дело вышло, терпила базлать начал, подтянулись мужики, дали треста черту пиковому. Все бы нормуль, но со свинорезом пассажир оказался, а это уже на рубль сорок шесть тянет». Так сотрудник правоохранительных органов доложил помощнику капитана, и тот его понял. Интересен перевод на русский язык? Извольте! Алкоголик, ранее отсидевший, взялся за старое и попытался своровать чемоданы у незадачливого пассажира. Однако случилась неудача, жертва подняла шум. Простые советские граждане пришли на помощь пострадавшему и в порыве негодования, при задержании матерого рецидивиста, раз или два его случайно тихонечко ударили. Дело было бы простым, если бы преступник не был вооружен холодным оружием, а это уже похоже на разбой, о котором говорится в статье 146 самого справедливого Уголовного кодекса РСФСР.

На ближайшей стоянке искателя правды в чужих чемоданах сняли на берег под конвоем.

А когда я сидел на обеде и предавался греху чревоугодия, ко мне вдруг подсел его приятель и заявил:

– Смотри теперь в четыре глаза, падла! Таких, как ты, у нас убивают и не находят!

Складень с лезвием бритвенной остроты оказался у глаза борца за справедливость.

– Ой, дяденька! А можно у вас вырезать один глазик? А то у меня их только два. У вас какой лишний, левый или правый?

Побелевший «дяденька» откинул голову. Мое лезвие легонько двигалось, сбривая его левую бровь.

Женщина за соседним столом охнула. Мужчина за нашим столом стал гасить конфликт:

– Паря, ша! Тормози! Давай по нулям, разойдитесь красиво!

Перехват ножа обратным хватом, прямым, обратным, диагональным. Щелчок и лезвие закрыто. Такой показухе меня тоже в свое время учитель научил. Намек, что не надо связываться, режиком махать умею. Чаще лучше так, чем начинать серьезную поножовщину.

– Так я что? Я ничего… Вот добрый человек свой глазик предложил. Сам сказал, мне надо четыре. Он что, пустое бакланил?

«Добрый человек» был явно не при делах, а вмешавшийся как раз понятия чтил.

– Да я смотрю, ты писарь! Перо с собой носишь… Почем ходишь?

– По земле, исключительно только по земле. А вы, извините, с какой целью интересуетесь?