В ту же реку

Тут меня немного поправляет Марк Аркадьевич, оказывается, штрудель пекла Соня. Наделяю и ее благодарностями. Девочка благосклонно их принимает.

Ухожу сытый и довольный.

Как-то сижу у себя, рисую, мне еще табличек на двери заказали, больно они людям понравились. Так вот, сижу, слышу что-то вроде «ту-хамма-хамма-хамма-ик-ик-ик», песня такая корякская… Вдруг в студию вваливается здорово датый коряк, причем совершенно незнакомый, спрашивает:

– Спилтяска есть, оннако?

Я не понял, но чисто машинально достал из тумбочки бутылку «питьевого», еще от художника оставшуюся.

Коряк снимает с плеча и кладет на пол здоровенное ружье, из-за спины достает мешок из оленьей шкуры, одним движением руки раскубрячивает бутылку, глотает спирт прямо из горла, запивает из фляжки, потом показывает на сброшенное и поясняет:

– Подалка, оннако! – и удаляется, не забыв прихватить бутылку.

Я в недоумении. Это что было?

Только коряк вышел, заходит начальник. Видать, испугался, что у школьника мозги закипят. Оказалось, что кто-то из корякских знакомых Чалдона решил меня отблагодарить за его спасение. Дождался, пока из стойбища поедут к нам, и послал подарок.

В мешке была вышитая верхняя одежда – кухлянка, что-то вроде меховых сапог – торбаса, тончайшая замшевая нижняя рубаха и три ножа с резными рукоятками из рога оленя. У профи был принципиальный спор на тему «Сколько у охотника должно быть ножей?». Некоторые считали, что один, другие – три. Видимо, приславший был профессиональным охотником и придерживался второй точки зрения.

Еще человек отдал ружье. Такая древность называлась «берданка», имела устрашающий калибр в четыре линии. В комплект шла пулелейка и две дюжины гильз. Мне оно не нужно, однако куда-нибудь пристрою. Куда девать столько оружия? Не! У многих в поселке на ковре два, а то и три ружья висит. Но у меня-то их явный перебор, надо будет куда-нибудь лишние сплавить. Одна радость, в охотничий билет новую приблуду записывать не надо. Ведь на нее и документов нет.

Одежда очень красива. Может быть, коряки смешно говорят по-русски. Я представляю, как звучит корякская речь в устах европейца. Может быть, они слишком наивны и плохо понимают реалии жизни города. Но… Вы, будучи застигнутыми пургой в тундре, сможете отпустить собак, сесть на нарты спиной к ветру, сложить руки на груди под верхней одеждой и спокойно переждать сутки, а то и двое в ревущем буране? А когда стихия чуток успокоится, можете выкопаться из-под снега, созвать собак и ехать по своим делам дальше? Они плохо решают абстрактные задачи, но способны с одним ножом прокормиться целое лето, а если будет ружье и немного патронов, то сделать запасы на зиму и из шкур сшить одежду. Любой признаёт за ними прекрасный художественный вкус и умение самыми простыми инструментами создавать шедевры.

Когда примерил одежду, то в рубаху просто влюбился. Она совсем не трет кожу, чисто бархат. Меня заставили надеть наряд полностью. Вывели на улицу, и Самуил Яковлевич сделал несколько снимков на берегу у припая. Лед же еще не растаял.

Когда принес берданку на заставу «показать», Степан Иванович восхитился, сказал, раритет, настоящая «скорострельная малокалиберная винтовка Бердана нумер 2», и намекнул поменять. Я постарался не понять намека. Но человек стал аргументировать.

Первым он выложил оптический прицел ПУ, еще довоенной разработки. Прицел укороченный, 3,5-кратный, в оригинальной упаковке, с полной комплектацией, ремкомплектом и книжечкой описания. К нему он приложил тоже новенький, в заводской упаковке и тоже с описанием, кронштейн Кочетова для крепления. Разработка 1942 года, в принципе любую винтовку может превратить в снайперку, но сделан именно под трехлинейку.

Я задумался. Вообще-то, у меня есть определенные планы на снайперскую винтовку. Хотя прицел давно устарел, однако, думаю, сгодится. Приняв мои раздумья за колебания, офицер нанес добивающий удар: достал «Браммит», прибор бесшумной стрельбы для винтовки Мосина. Тоже не новый, но в приличном состоянии. Резинки в глушителе от времени стали каменные, но сейчас не сороковые годы, найти что-то похожее не вопрос. Этим он добил меня, отдал берданку. Опять же она мне совсем ни к чему.

У Степана Ивановича есть подчиненный, сверчок Филя. Сверчками кликали солдат, оставшихся на сверхсрочную службу, типа контрактников XXI века. Филипп уже почти дослужил свой второй срок, несколько разочаровался в армейской службе и больше не собирался оставаться на заставе. Тем более на него очень доброжелательно смотрели карие глазки Ленки Самохиной. В июне она закончит десятый класс, и они вместе уедут на материк. Бравый солдат достаточно заработал и надеялся заработать еще перед уходом со службы.