В ту же реку

Воскресенье стало последним днем спокойной жизни. С понедельника каждый день на заставе меня ждет наставник, капитан, лет чуть за тридцать. Юрием Родионовичем зовут. После большой перемены на три часа в день я поступаю в его ведение. Сразу понятно, человек дело знает и с такими раздолбаями, как я, только чуть постарше, общаться хорошо умеет.

Распорядок дня прост: стрельба, теория, стрельба, чистка оружия, совмещенная с теорией. Потом иду на работу пожрать, ну и работать надо, а то выпрут еще.

В основном тренируюсь стрелять из СКС. Чуть меньше времени отнимает «марголин». ТОЗ-12 идет по остаточному принципу. Хотя тренер ее уважает, но считает, что до областных соревнований натаскать успеет. Другое дело пистолет, я его в руках не держал. Однако две недели и тысячу патронов спустя счел меня «готовым к работе».

В поселке значимых событий случилось немного. В столовке появилась новая подавальщица Алена. Вышла из декрета. Она в позапрошлом году закончила школу. Я ее помню, хохотушка, модница. Следила за собой, носила юбки минимальной длины, но рьяно блюла девичью честь. Правда, не со всеми. Ее парня, Серого, уже два раза вызывали в отпуск из армии. Первый – сразу после КМБ жениться, когда выяснилось, что девушка в интересном положении. Второй – после рождения сына. Не то что всех призванных так часто в отпуск отпускают, но ее папа – директор рыбозавода, для поселка весьма значительная фигура.

Алёна с первой встречи стала меня донимать. Всё время подшучивала и задавала нескромные вопросы: «Ой, какой симпатичный мальчик! Как подрос за год! А у тебя девочка есть? Ты целуешься с девочками? Ой, какие длинные реснички! Ты мне продашь пару штучек? По поцелуйчику за ресничку?!» Достала, честное слово!

Тетя Даша, видя мои мучения, посоветовала на полном серьезе:

– Погуляй с ней. Ты парень хороший, скромный. Она же не может от мужа на танцы идти. Ему, что было и чего не было, напишут.

Однажды Алёна попросила помочь перенести что-то из подсобки. Когда зашли туда, оказалось, белый халат у нее надет на голое тело. Потом, после всего случившегося, жарко целуя, просила:

– Только не влюбляйся. У меня есть муж и ребенок. Не надо портить жизнь нам и себе. Ладно? И никому не говори! Мальчишки любят хвалиться, а ты молчи.

В другой раз, заходя в подсобку, я поймал понимающий взгляд тети Даши. А когда обедал, она сказала:

– Не кори себя за ее мужа. Пусть жизнь идет, как идет.

Я взрослый человек, всё понимаю, а эта связь помогла успокоить юношеские гормоны.

Женька Соколов вовсю гуляет под ручку с Юной. По понятиям XX века, это то же самое, что взасос целоваться при людях. Видать, обиделся на меня за праздничный вечер, когда не угостил его выпивкой, и стал отдаляться. Может, я тоже виноват, не могу забыть старую подставу.

Юрке Семенюку обещали путевку в пионерский лагерь «Орлёнок», и он в мыслях уже там.

Ирка при встрече еще фыркает, но скорее по привычке, а так ведет себя как ни в чем не бывало.

Коля Ким, который модник, прямо на субботних танцах начал планомерную осаду Светланы. Завклубом была польщена, но пребывала в некой растерянности от столь сильного напора. Ничего, сама скоро во всём разберется, подружки помогут или вон тетя Даша объяснит расклады. К концу мая крепость стала показывать признаки готовности к сдаче, при условии, что капитуляцию придется подписывать под музыку марша Мендельсона. Ким мнил себя лихим завоевателем и опытным сердцеедом. Наивный. Я старый и знаю, что женщины только делают вид, что мы их выбираем.

Однажды Зинаида Петровна послала отнести папку с бумагами Марку Аркадьевичу домой, он немного приболел и не вышел на работу.

Дина Моисеевна захлопотала и, хоть я отнекивался, усадила за стол. Они как раз собирались обедать. На первое налила полную тарелку борща с хорошей такой мозговой косточкой. Пусть не говядина, а оленина, но по мне она даже вкуснее.

Хозяйка посетовала:

– Сметанки нет.

В поселке из молочных продуктов в магазине продается лишь сухое молоко. Свежее выписывают только маленьким детям и больным. Творог, кефир, сметану и прочие изыски нам из Питера гостинцем привозят. Север. Коров на ферме очень мало. Холодно и кормов нет. Потому с чистой совестью успокаиваю повариху:

– Ничего страшного! И так вкусно! К тому же кто-то сказал: «Не ешь теленка, отваренного в молоке его матери».

Женщина понимающе кивнула.

На второе была фаршированная рыба. Первый раз ем фаршированную нерку. Так вкусно, что за уши не оттянешь. К чаю был подан штрудель с маком и изюмом. На моей памяти лучший штрудель готовила бабушка Лёни Чернопольского, но только что съеденный вполне мог бы претендовать на второе место. Совершенно обожравшись, откидываюсь на спинку стула.

– Ох, амехайя! – с выражением полного и незамутненного счастья, восклицаю я.

– Лёша, понравилось?

– Дина Моисеевна, штрудель цукер зис! Я такой ел давным-давно у тети Сары. Фаршированная нерка самый цимес! Даже лучше, чем фаршированная щука! Какой обед! Але вай едер туг! Какой обед! – Рассыпаюсь в похвалах хозяйке.