В ту же реку

В воскресенье родители похвалили за первое место, а в районной газете про меня заметку написали. Отчим винтовку покрутил, но она ему совсем не понравилась. А как на сумку с трехстволкой посмотрит, у него аж слюна капает.

Приятели подтянулись, чуть не облизали «немку». Древняя курковка никого не вдохновила. Одностволка 28-го калибра на любителя. Может, и на профессионала, но таких среди наших знакомцев нет. Нож посмотрели. Ну, нож как нож. Наконец дошли до патронташа. Пожали плечами, уж Петрович себе сам мог бы гильзы набить. Наверное, совсем старый, совсем плохой стал, раз патроны покупает. Пострелять я, однако, им не дал. Чужое оружие, документов на него нет, и в поселке стрелять категорически запрещено.

Потом всем коллективом пошли в баню. Мы с отчимом раз в неделю ходим мыться. Поселок большой, и баня работает ежедневно, а в ней два отделения, мужское и женское. Не как в мелких поселках, где помывочная работает только два дня: суббота – женский день, воскресенье – мужской. У нас есть отличная парная, одна из достопримечательностей поселка. Правда, я туда не ходок. С моим сердцем лучше поберечься, а то случаи всякие бывали.

Вот в прошлом году, зимой, один мужик из парной выбежал и в прорубь. Присел, а вылезти не может. Пока мужики его вытащили, пока внутрь занесли, он уже и помер. Инфаркт. Правда, перед парной он стакан водки принял. Вообще-то, у нас в бане пить не принято. После – да, сам бог велел, а в парной трезвым положено быть.

В бане мы узнали, что новый завклуба Володя Бухарик такое учудил, что просто ни в какие ворота. Ну, убил бы он кого-нибудь, изнасиловал старушку или поджёг дом престарелых, его можно было бы понять, а кое-кто и простил бы. Но ТАКОЕ непростительно. В старое доброе время на Диком Западе за меньшее линчевали, а наши пацаны ему только морду начистили. Представляете, Бухарик забил на субботние танцы! Напился и не открыл клуб!

Не, хорошо поселок маленький, когда пришли ребята включать аппаратуру и стали целовать замок на двери, быстро Вовку отыскали. Так он им заявил, что танцев не будет, он переносит мероприятие на девятое и ключ не даст. Подлец!

Пацаны имели в виду такие расклады, побежали к Якимычу, нашему председателю поссовета.

Председатель велел сообщить Бухарику, что тот уволен, и разрешил пацанам рулить самим до после праздников. Лишь сказал: «Чтоб порядок был!», и всё.

Нешто пацаны не понимают? Собрались… Не! Сначала отобрали ключ и начистили физию бывшему завклуба Владимиру Бухарику. Сколько он им пробыл, неполных два дня? Только потом собрались и порешали вопрос. Постановили: танцы на праздниках ежедневно, с 19.00 до 23.00, но без драк и выяснений отношений. В зал пьяных не пускать. То есть выпимши можно, а пьяным нет.

Танцы прошли образцово-показательно, как при комиссии из райцентра. Ни скандалов, ни мордобоя. Даже школьные пацаны ходили, пустили без балды.

Сокол с Юной ходил. Из девчонок Лёлька с Нинкой заглянули. Всё пучком было.

А утром Якимыч говорит пацанам: «Раз вы так, так и я так. Танцы разрешаю на лето и по воскресеньям тоже. Только до 18.00, чтобы народ в понедельник на работу вставал». Нормальный мужик! Его весь поселок уважает.

Понедельник – день тяжелый, детям особенно. Родители в субботу свое отработали, теперь отдыхают, а нам в школу идти надо.

Захожу, а при входе висят мои мишени «П», «В» и серп с молотом, грамота за первое место, перед ней кубок, затем мишень со смайликом.

Пацаны меня как героя встретили, каждый руку жмет, даже Саня извинился.

Ирка глазками косит, но держится как ни в чем не бывало. Вроде не смотрит, но чувствую, если подойду, будет довольна, а оно мне надо? Хотя, может, и надо. Однако боюсь, заиграюсь, а для серьезных отношений нам слишком мало лет.

После двух уроков устроили торжественный митинг. Наш завхоз, тетя Шура, на фронте заслужила орден Красной Звезды и шесть медалей. По слухам, посадили ее сразу после войны, но в 1953-м амнистировали. Даже награды не потерялись. Однако домой она не вернулась, осталась жить на Севере. Больше никого из воевавших в школе нет, так что она единственная сидела на почетном месте.

После митинга пили чай в классе, но танцев сегодня не будет. Я опять тортик принес, мне его позавчера трофеем дали. Не такой свежий, как в прошлый раз, но такой же вкусный. В классе основная интрига была в том, стрескаю ли я сам розочку или отдам кому. Дети! Право слово, дети! Она у меня на тарелке лежала почти до самого конца чаепития. Потом Лёлька не выдержала, спросила: почему не ем? Отдал ей, пусть толстеет и мучается. Она с удовольствием отмучилась, только облизнулась.

Ирка опять надулась. Старый я, но ничего в женщинах не понимаю.