В тени двуглавого орла, или Жизнь и смерть Екатерины III

— Именно. Не могу сказать, чтобы уж совсем комом, но почему-то именно на нем император Александр почти утратил свой ореол победителя Наполеона и героя Европы, а Россия утратила многие свои позиции, завоеванные еще императрицей Екатериной, его бабкой.

— Правильно. И последнее. Возможно, подчеркиваю, возможно, если события будут развиваться в должном направлении, удастся прояснить судьбу герцогини Вюртембергской, точнее, разгадать тайну ее смерти. Пока все догадки исключительно из области гипотез.

— Думаю, Марии удастся узнать достаточно много и в этой области.

— Скажу уже традиционно: поживем — посмотрим…»

Попав, волею судьбы, на один корабль со своим кузеном, Екатерина Павловна была весьма любезна с принцем Вюртембергским. И это сочувствие привело к тому, что принц, неожиданно для самого себя, рассказал своей обворожительной родственнице и собеседнице очень многое из своей жизни.

— Я завидую вам, кузина, — заметил принц Вильгельм в ходе беседы о семейных делах великой княгине. — Вы очень счастливая женщина.

— Я? — изумилась Екатерина Павловна. — Вы шутите, кузен.

— Ничуть. Вы выросли в семье с любящими друг друга и детей родителями, сохранили самые теплые отношения с братьями и сестрами, у вас двое очаровательных сыновей…

— После того, как я потеряла мужа… — начала было великая княгиня.

— Я вам сочувствую, кузина, но ведь ваш брак был счастливым. Да простит меня Господь, я был бы только рад овдоветь. Но моя супруга пользуется, как я слышал, отменным здоровьем. Правда, со дня нашей свадьбы мы не виделись.

— Зачем же тогда было жениться? — вырвалось у великой княгини.

Она тут же осеклась и даже слегка покраснела. Рассуждаю, как мещанка, пришло ей в голову, будто не знаю, зачем и как заключаются браки между особами королевских кровей. Она же отлично помнила, что в 1808 году принца Вильгельма женили на шестнадцатилетней принцессе Каролине-Августе Баварской. Брак был откровенно династическим, кроме того, отцы жениха и невесты стремились найти друг у друга поддержку своим только что полученным от Наполеона королевским титулам. В результате сразу после свадьбы молодожены разъехались, чтобы больше никогда не встречаться.

— Очень трудно противостоять воле моего отца, — без особой охоты признался принц Вильгельм. — Он всегда был человеком властным и суровым, а когда стал королем… Иногда мне кажется, что королевский титул он воспринимает как компенсацию за бедную и слишком бурную молодость.

— Да, участь коронованных особ часто бывает нелегкой, — заметила Екатерина Павловна. — Кстати, кузен, известно ли вам, что в год вашей свадьбы вы числились у моей августейшей матушки и вашей тетки в списке возможных женихов?

— Теперь, кажется, вы шутите, кузина, — усмехнулся принц. — Я первый раз об этом слышу.

— О нет, я не шучу. Поверенный матушки, князь Куракин тогда «делал смотр» всем подходящим европейским принцам. Правда, тогда характеристика, которую он вам дал, кажется, не вызвала у матушки особой симпатии.

— Чем же я не угодил князю?

— Дайте вспомнить… А, да, князь Куракин написал примерно следующее: «Принц Вильгельм имеет красивую наружность, очень умен и любезен, но сердца его не хвалят; он проходит такую школу, видит перед собой такие примеры жестокосердия, которые заставляют ожидать от него поведения, подобного отцовскому: он не отличается свежестью чувств, и нравы его всегда были нравами века. Его связь с девицей Абель, от которой, как говорят, у него двое детей, не есть единственная, которую за ним знают…»

— Эти «связи» не помешали, однако, навязать мне баварскую принцессу в жены, — усмехнулся принц. — Да и у кого из молодых людей не было интрижек на стороне до свадьбы.

— И у вас действительно двое детей?

Принц пожал плечами?

— Возможно. А может быть, и ни одного. Впрочем, не исключаю, что их — полдюжины. Мне, во всяком случае, ничего не известно ни об одном из моих внебрачных отпрысков. Можете считать меня циником, кузина…

— Я вовсе не считаю вас циником, — тихо ответила Екатерина Павловна. — Мне только жаль, что не сложилась ваша супружеская жизнь.