В свой смертный час

Письмо Тане от 20 декабря 1944 года

Милая Танька! Настроение паршивое, прямо не знаю, что со мной приключилось. Да к тому же раз в месяц получаешь твои письма. Завтра снова начну стрелять. Эти бои будут, по всей вероятности, последними. Интересно: сыграю в ящик или нет? Больно уж подыхать-то неохота, на четвертом году войны. Ну авось нелегкая пронесет. Новенького ничего нет. Жаль, что воюю не в Германии. Уж больно охота порезвиться у фрицев. Правда, на немецкой территории побывал, да там уже делать было нечего. Не знаю, почему мне так скучно. Думаю, после этих боев, коли жив останусь, буду в Москве. Вот я тебе тогда дам прикурить. Как Швейк: «Приеду домой, положу жену на кровать и четырнадцать дней никуда выходить не буду». Да, дорогая, обнять тебя перед боем больно охота, как говорит у нас один сержант, «пока портянки сохнут». Но вообще-то я о тебе теперь думаю не так, как раньше. Раньше я об тебе тоже много думал, но все об том, как ты ко мне относишься. А теперь я часто думаю, какая ты есть сама по себе. Ребята из нашего класса считали, что ты сильная, потому что всегда можешь сделать как положено, отказаться от любого развлечения, не лезешь ни к кому с откровенностями, все больше молчишь. А я вот до чего теперь додумался: ты не сильная. Ты слабая, но тебе нельзя свою слабость показывать, потому что ты живешь в трудных условиях без отца и потому, что ты все очень крепко переживаешь внутри. Правильно? То, об чем другая девчонка любит поболтать, потому что ей на все наплевать, ты об этом молчишь, боишься сказать. Ты как маленькая. И тебя надо защищать, чтобы тебя никто не обидел.

Вчера целый день ползал по передовой, перемазался как черт, устал. Позавчера видел маршала, отца Алика. Хотел было подойти поздороваться. Мол, так и так, ваш старый знакомый. Помните, мол, как я и ваш сынишка (недоросли несчастные) занимались по русскому языку. Потом раздумал: больно уж у него вид страшный. Аж того гляди с потрохами съест.

В общем, придется, по-моему, очень трудно: в эту зиму бои, думаю, будут очень тяжелые. Ну авось опять все сойдет. В этот раз меня должны ранить, и я приеду домой. Довольно стрелять. Скука страшная. Так же твою мать (извините за выражение), когда же вы письмишко пришлете? Спасибо вам за чуткое отношение. Век буду на вас богу молиться. Скоро засвистят болванки, и я начну стучать зубами. Как нехорошо все получается. Чувствую себя хорошо. Впереди Золотая Звезда. К сожалению, даже водочки-матушки нет. В общем, все хорошо. Ну, бывай здорова, на всякий случай не поминай лихом. Обо мне не волнуйся. Пиши мне, пожалуйста, почаще. Как дела у моей мамаши? Целую прекрепко. Твой муж. Война, и только. Скорей бы конец. Может, убьют или ранят. Надоело. Хочу жить по-настоящему.

Целую. Борис.