В свой смертный час

Письмо Тане от 28 сентября 1944 года

Извини, кошечка, что долго не писал. Был в дороге. Ездил в командировку. Вчера вечером соизволил прибыть в часть. Ехал хорошо. Сел на подножку и завел научный разговор с одной девицей на тему: «Аборт и его применение в сельском хозяйстве». В самый разгар научного спора меня попросили войти в вагон для проверки бумажек. Охмурил довольно-таки легко и без дальнейших приключений пилял до Вильнюса, где и был забран за хулиганство. Один тип чистенький и пузатенький, соизволил обозвать офицера-танкиста «сопляком», хотя я для проверки сих слов даже взглянул в зеркальце и убедился, что под носом совершенно сухо и культурно. Личные переживания, трудности похода и оскорбление личности, как таковой, сильно повлияли на мои больные нервы, и тип вынужден был приземлиться своим кругленьким животиком на грязный перрон, коим образом и прополз метра два. Смотаться не удалось и пришлось осчастливить комендатуру своим пребыванием в качестве арестанта. Папиросы, офицерская этика, прочая ерунда спасли бедного Борю, и ровно через сутки я ехал на автомашине к передовой.

Вечером 27/9 при стечении толп народа и восторженных криках солдат, грязный и усталый, прибыл в часть. Встретили очень хорошо, даже сам не ожидал. За мое отсутствие произошли большие изменения (Гришки уже нет). Хорошо хоть есть еще Ларкин. Завтра, дорогая, опять воевать. Ну что ж, постреляем.

Меня очень волнует твое положение. Как у тебя дела с тем? Короче говоря, Таня, ты должна сходить к частному гинекологу, он тебя осмотрит и скажет свое заключение. Причем, дорогая, ты сделаешь это ради себя и для меня на следующий день, как получишь письмо. Все это, конечно, ерунда, но ты знаешь, как я тебя люблю, и мне кажется, что с тобой может что-то случиться. Отбрось всякий ложный стыд и не приходи в отчаяние, если что-нибудь случилось. Все пустяки. Помни, что твой Борис долгие месяцы смотрел смерти в лицо и все же выжил, убивал, а сам был здоров и весел.

Если тебе понадобятся деньги, то пойди к моей маме. Я посылаю ей около трех тысяч. Все будет в порядке. А вообще я прямо не знаю, что это я себе в голову вбил. Во всяком случае осторожность никогда не помешает. Верно? Помни, моя девочка, что бы с тобой ни случилось, я всегда с тобой. В каком бы ты ни была тяжелом положении, — все ерунда, все течет и все делается к лучшему. Обо мне не волнуйся, у меня все в порядке. Болванка теперь меня не должна взять, так как сам стал стальной. И к тому же она знает, что Бориса в Москве ждет Таня. Напиши, не болит ли у тебя то?

Целую. Твой муж Борис.