В стране заоблачных вершин

— Не перебивай меня, пожалуйста, — возмутился Арьял. — Мы же остановились лишь на середине пятого дня праздника. Наберись терпения, ведь с наступлением вечера, клянусь, хотя бы один человек на тысячу, да обязательно разбогатеет. Не зря же, — Арьял лукаво подмигнул, — Лакшми совершает кругосветный полет. Не удивляйся, когда вечером заключительного дня праздника все жители, от мала до велика, вдруг принимаются играть в азартные игры. На карту ставят целые состояния. Ставки достигают в зависимости, конечно, от состояния кругленьких цифр. За какой-то вечер богатеи могут стать полными банкротами, а бедняки… Лично я, правда, еще не встречал ни одного, кто бы за вечер шагнул из крайней нужды в сказочное богатство, но молва упорно твердит об этом. Только не вздумай в этот вечер пойти в магазин или на рынок — они закрыты. Лакшми «категорически запрещает» в вечер азартных игр совершать какие-либо денежные операции — будь то оплата товаров или любых других услуг, возвращение долга и т. д. Деньги можно использовать только в качестве ставок. Причем играть должны все. Если кто-то не сделает хотя бы одну ставку в тог вечер, то он страшно обидит богиню благополучия и после смерти непременно превратится в презренную моль.

Вскоре сыну Арьяла надоело ставить тики моему терьеру. Не успевал он приложить комочек красной кашицы на закрытый длинными волосами лоб щенка, как тот тут же либо сбивал тику лапой, либо начинал так трясти головой, что ярко-красные рисинки радужным дождем рассыпались по комнате. Мальчуган стал дергать отца за полу пиджака и просить пойти поздравлять других собак.

— Давай немного прогуляемся, и заодно я провожу вас, — предложил я.

Не успели мы выйти за ворота, как тут же окунулись в атмосферу праздничной суеты. На тротуаре, а то и прямо на мостовой продавцы дешевой бижутерии и сувениров разложили свои товары. Навстречу нам попались несколько самодеятельных оркестров.

Неподалеку ребятишки, поймав облезлого беспризорного щенка, старались по очереди красной кашицей поставить ему тику на лоб…

«Навсегда вместе, как небо и земля…»

Карета, запряженная лошадьми, сияя на солнце начищенными до блеска медными деталями, слегка поскрипывая красными деревянными колесами, грациозно въехала в проем арки, украшенной диковинными изображениями. Отсюда начинается Нью-Роуд. Громко играл военный оркестр. В руках у священников сверкали массивные позолоченные светильники. Шествие замыкали автомобили последних марок.

— Давно не видел ничего подобного, — сказал Арьял. — Интересно, чья это свадьба? Наверное, отпрысков королевской семьи или бывших правителей Райа. Смотри, как они нарочито демонстрируют свое богатство.

В это время из узенького переулочка, лавируя между возвышающимися в самых неожиданных местах небольшими часовенками-ступами, осторожно обходя универсальные мини-магазины, владельцы которых прямо на пыльной мостовой разложили свои товары — от хрупких стеклянных и пластмассовых браслетов до увесистых амбарных замков, показалась еще одна, правда, намного беднее, но отнюдь не менее красочная свадебная процессия. Впереди шла группа музыкантов. Затейливый ритм задавали барабаны, веселую мелодию выводили флейты и кларнеты. За музыкантами следовали священники с зажженными лампадами. В центре шествия на украшенных искусной резьбой и изрядно потертых носилках — они, наверное, послужили на своем веку многим поколениям — под огромными красными зонтами восседали жених и невеста. За гостями и родственниками молодоженов едва поспевали согнувшиеся под тяжестью приданого носильщики.

Завидев важно проезжающих в карете и дорогих автомобилях «конкурентов», шествие остановилось. Даже невеста, украдкой приоткрыв лицо, бросила завистливый взгляд в сторону богатой свадьбы. Немного постояв и явно смущаясь своей бедности, процессия юркнула в ближайший переулок.

Восседавшие же в карете лишь снисходительно посматривали по сторонам. Вокруг собралась толпа зевак, и никто даже не заметил скрывшуюся в паутине узких улиц еще одну свадебную процессию.

— Этим богачам и указы нипочем, — сердито бросил Арьял.

— Какие указы? — поинтересовался я.