В степи опаленной

...Ясная, даже жаркая погода снова сменилась пасмурной. Идет дождь. Идет почти непрерывно. Небо - серое, без каких-либо прояснений. Наш ручник на столбе висит без дела, никто не бросается к нему - немецкие самолеты не летают. Противник не ведет никакого обстрела - и, как можно предполагать, не только потому, что в такой туманной серости трудно разглядеть ориентиры для стрельбы. Немцы, возможно, берегут боеприпасы и моторесурсы для другого случая: на остальных участках фронта дуги, это нам известно не только из сводок Совинформбюро, а с некоторым опережением этого источника и по солдатскому телеграфу, наши усилили наступление, с севера и с юга уже близко подходят к Орлу. Наверное, и нам предстоит наступать - неспроста же пришла и встала рядом с нами свежая часть. Говорят, что где-то позади нас остановились до поры до времени подошедшие из тыла танки, и много - чуть ли не целый танковый корпус. Может быть, это тот корпус, который взаимодействовал с нами под Тросной?

Раннее утро. Возвращаюсь на КП с передовой, куда ходил с очередным поручением. Как зарядило мокропогодье со вчерашнего дня, так и стоит. Поле созревшей пшеницы, которым я иду по протоптанной сквозь него тропке, выглядит очень грустно: во многих местах оно смято, колосья поникли, лежат на земле, и на ее темном фоне матово желтеют высыпавшиеся зерна, а на тропке колосья втоптаны в грязь, втоптаны нашими ногами. Но что делать? Дорога к передовой лежит через это поле, которое уже и убирать пора, и его не обойти.

Уже подходя к нашему оврагу, в нескольких шагах от спуска в него вдруг замечаю у себя под ногами сплюснутую консервную банку, влипшую в землю. Банка явно не нашего происхождения. У меня на должности полкового переводчика уже выработалась привычка, доведенная, можно сказать, до автоматизма, обращать внимание на все немецкое, не говоря уже о документах или печатных материалах. На любом предмете возможна поясняющая надпись, которая чем-то дополнит сведения о противнике. А знать о нем надо все, все может пригодиться.

Вот почему я и остановился, увидев под ногами раздавленную банку: окрашена она как-то странно, консервные банки так никогда не окрашивают, - в серых и желтых пятнах камуфляжа. Для чего у немцев используется такая баночка? Может быть, на той стороне, которой она вдавлена в землю, найдется какая-то надпись? Надо поднять и прочитать!

Я нагнулся, подцепил банку ногтями за края - она не поддалась: видно, крепко влипла в мокрую от дождя глину. Я потянул посильнее. Жестянка подалась. Но что-то мешало поднять ее выше. Потянул ее сильнее и заметил: снизу за ней тянется штырек или тросик толщиной с карандаш, а длиной чуть покороче. А за тросиком из земли показалась какая-то странная штука - нечто вроде круглой серой гирьки величиной с кулак.

Что же я вытащил?

Я держал свое обретение за края жестянки, как взял с самого начала, пальцами обеих рук. Немецкая мина? Но я знаю их системы. Может быть, это новая, неизвестного образца? Но если это мина, то она взорвалась бы при первом моем прикосновении к ней. А я держу ее в руках, и ничего страшного не происходит. Может быть, это часть, деталь чего-нибудь? Отнесу-ка эту штуку на КП, покажу, глядишь, кто-нибудь разъяснит.

Скользя по мокрой глине откоса, я спустился, вернее - почти скатился на подошвах в овраг. И сразу увидел несколько наших саперов с лопатами в руках, идущих, видимо, на какую-то работу, впереди них шагал лейтенант - командир полкового саперного взвода.

- Слушай! - обратился я к нему, держа перед собой на вытянутых руках так заинтриговавшее меня приобретение. - Что это такое? Взгляни!

Лейтенант глянул - и переменился в лице, даже побледнел мгновенно. И закричал:

- Брось! Брось сейчас же!..

Куда бы бросить? Я увидел чуть в стороне, на дне оврага, воронку от немецкого снаряда, заполненную дождевой водой. Размахнувшись, швырнул непонятную гирьку туда.

- Ложись!!! - ударил меня в уши крик лейтенанта. Я плюхнулся на мокрую, холодную траву, слыша, как одновременно со мной бросаются на землю и саперы во главе со своим командиром. Я замер, ожидая взрыва.

Бежали секунды - одна, другая, третья...

Но взрыва не последовало.

Я поднялся. Увидел, что поднялись и саперы.

- Слушай! -обратился я к лейтенанту. - Что за штуку я держал в руках?

- Смерть ты свою держал или вечную инвалидность, никак не меньше! - в сердцах бросил лейтенант, присовокупив к этим объяснениям несколько выразительных слов, которые в печати никак нельзя воспроизвести.

- Ты понимаешь, что вытянул? - кипятился лейтенант. - Это последнее немецкое изобретение - противопехотная мина, которая ставится с самолета. Они ее только сейчас применили. Оболочка сделана нарочно тяжелой, чугунной. Таких мин заряжают немцы в контейнер множество, и когда мина падает, она набирает сильную инерцию, и если земля не очень твердая - вбивается в нее. А затем подкарауливает, кто из наших на нее наступит.

- Почему же она не взорвалась сразу, как только я до нее дотронулся?