В шаге от пропасти

— Ленуль, подожди, — Леша развернул ее к себе и притянул за талию. — Мне так много нужно тебе сказать…

— Не надо. Не сейчас, — она понимала, что любое его слово, и она уже не сможет сдержать рвущиеся наружу эмоции.

Ненавидела такие моменты, но они были неизбежны. Невольно вспомнила прощание со Страховым возле отдела. Тогда она не плакала, просто четко осознавала, что наступил конец. Их отношениям. Ее прежней жизни. Лирике не хватило места, все заполнил холодный рассудок. Сейчас все было по-другому. Чувства, некогда порхавшие, словно бабочки, обернулись дикими кошками и безжалостно раздирали душу острыми когтями. Любовь всегда причиняет самую страшную боль, потому что, так или иначе, приводит к расставанию. К этому невозможно привыкнуть, невозможно быть готовым, и, чтобы это принять, нужно иметь огромный запас моральных сил. Но у Лены он закончился в самый неподходящий момент. То, что раньше ее окрыляло, теперь медленно тянуло ко дну. Она тонула, не предпринимая никаких попыток спастись, покорно сдавалась, оправдывая свою слабость одной простой истиной: лучше сделать и пожалеть, чем не сделать и потом жалеть всю жизнь.

— Другой возможности у меня не будет, — Хабаров прижался лбом к ее лбу, а она до хруста в пальцах сжала кулаки. — Ты… Ты просто невероятная женщина… Таких больше нет. Ты подарила мне столько счастья, ты любить меня научила! — он явно нервничал, руки тряслись, в горле першило, но ничто не помешало ему произнести фразу до конца.

Каждое слово пронзало ее тело огненной стрелой. Ранило, но не убивало. Душа истекала кровью, а моральная боль постепенно переходила в физическую.

— Зачем ты мне все это говоришь? — слезы мгновенно хлынули из глаз. — Мне и так очень больно.

— Ленка… — еле слышно прошептал он и обнял ее еще крепче. — Я не хочу тебя терять.

Всего за два месяца она стала для него всем: его солнцем и кислородом. Леша разучился дышать без нее, разучился жить. Те чувства, которые он испытывал к ней, нельзя было уложить в одно слово «любовь». Они не поддавались описанию, но он был уверен, что, если отпустит ее сейчас, его сердце сразу же остановится, просто перестанет биться.

— Леш, пожалуйста… Ты же знаешь, что я люблю тебя, ну не мучай ни меня, ни себя. Отпусти…

— Я не могу, — скупая мужская слеза прокатилась по щеке. — Ты моя… — Хабаров чуть отстранил Елену за плечи и завладел ее губами.

Война со здравым смыслом потерпела крах. Лена проиграла и, приняв этот факт, рефлекторно разжала кулаки. «Ты моя», — хриплый шепот эхом раздавался в голове, через нейроны проникал в сознание и отключал его.

— Твоя… — произнесла, как завороженная, и в следующую секунду Алексей подхватил ее на руки, иначе она непременно бы упала.

Дорога до спальни оказалась на удивление короткой. Возможно, потому, что они не прервали поцелуй ни на секунду. Легкие жгло, запас воздуха давно иссяк, но их ничего не уже не волновало — они дышали друг другом. Челюсти сводило, губы болели, и это была самая сладкая пытка.

Он раздевал ее медленно, задерживаясь на каждой пуговице и отмечая про себя, как идет ей форма. Наверно, впервые желание сосредотачивалось не в паху, а гораздо выше — он хотел ее душой. Не изводил своими действиями, как это обычно бывало, а старался продлить момент близости, остановить время и потеряться в пространстве.

Лена ощущала себя марионеткой в руках кукловода, но ей это нравилось. Только ему она могла доверить безграничную власть над собой, а он и не спрашивал, просто забирал то, что принадлежало ему по праву. Его близость исцеляла, возвращала к жизни, но соленый привкус на губах не давал забыть о том, что все происходит в последний раз.

Восторженно оглядев идеальные женские формы, Алексей попытался отложить этот образ в голове, запереть в сейфе собственной памяти, чтобы навсегда остаться единственным хозяином. Бережно уложил Елену на кровать и в несколько движений освободился от одежды. Организм по-прежнему остро реагировал на нее, но сейчас физиология отошла на второй план, Хабаров не хотел секса, он хотел только любви.

Под тяжестью мужского тела Лена в полной мере чувствовала себя женщиной. Настоящей, слабой и хрупкой, подобно хрусталю. Но он не разбивался на миллионы осколков, а плавился под тысячеградусной температурой — настолько горячими были прикосновения.

Влажными поцелуями Леша покрывал раскаленную кожу, миллиметр за миллиметром, запоминая ее вкус и запах, руками исследовал плавные изгибы, впитывая тактильные ощущения подушечками пальцев.

Лена отдавалась ему без остатка, оголяя все свои чувства. Гладила шею, плечи и, возвращаясь, зарывалась в мягких волосах. Но этого было мало, хотелось оказаться еще ближе, максимально, чтобы не осталось никаких преград. Существовал только один способ претворить желания в реальность: она приняла его целиком, до предела. Тихий стон сорвался с губ и тут же заглушился жарким поцелуем.