В шаге от пропасти

Тимур нагружал себя многочасовыми тренировками, безжалостно истязал атрофировавшиеся мышцы, и его старания не пропали даром — восстановление происходило в рекордно короткие сроки. На сегодняшний день он уже уверенно стоял на ногах и даже делал несколько шагов по прямой. Но не только желание вернуться к полноценной жизни толкало его на подвиги — изводя себя физически, он пытался заглушить душевные переживания.

Не мог в полной мере радоваться своим успехам. Чем ближе было заветное выздоровление, тем меньше времени оставалось у них с Ириной. Он понимал, что не в праве удерживать ее вечно, когда-нибудь придется отпустить. Это нечестно и непорядочно — использовать ее благодарность в своих целях. Но он просто не представлял свою жизнь без нее, боялся даже думать об этом.

Вечером, когда Романова уходила домой, к мужу, Громов долго лежал без сна и пристально смотрел в одну точку. Ревность ядовитым червем выгрызала сердце. Он старательно отгонял навязчивые картинки, где его женщина проводит время в чужих объятиях, но они вновь и вновь вырисовывались в сознании. Единственное, что ему оставалось, — это сжимать кулаки в бессильной злобе.

Тим испытывал самые гнусные чувства — ярость и отчаяние, их некуда было направить, они выжигали душу изнутри. Он просто сходил с ума от безысходности и все больше загонял себя в угол.

Как ни старался не обращать внимания, все равно замечал, что она улыбается, читая очередное смс или выходит в коридор, когда звонит телефон. Это добивало его. Он находился на грани.

Каждый день обещал себе поговорить с Ирой, выяснить все, попросить сделать выбор, но, как только она приходила, он замыкался в себе и трусливо отступал, выливая на нее беспричинную агрессию и недовольство.

Понимал, что жесток, что она не заслужила такого обращения, но не мог по-другому. Не получалось сдерживать накопившейся негатив.

Пропасть из непонимания между ними стремительно увеличивалась, не давая ни единого шанса на сближение. Во всем, что Ира делала для него, Тимур видел только жалость, и это ничтожное, унизительное чувство убивало все благие порывы. Раньше в ее глазах светилась любовь, а сейчас лишь холодные льдинки разочарования и обиды. Иногда ему так хотелось растопить этот лед, но он не способен был перешагнуть через собственные страхи и слабости. Если бы Ирина сказала правду… Но она упрямо продолжала хранить молчание и жить на два фронта.

Тим постоянно ждал от нее подвоха, какого-то удара в спину, осознавал, что это не может тянуться вечно — когда-нибудь она должна будет разорвать порочный круг и уйти. Сам он не решится — слишком зависим от нее.

Болезненная ухмылка исказила его губы: Ира уйдет, а он тихо сдохнет в одиночестве. Но как бы ни было больно, Тимур решил, что не будет удерживать ее или упрашивать остаться. Не из-за вдруг проснувшейся гордости, от нее давно уже ничего не осталось, а из-за того, что он не имел на это никакого права. Искренне желал ей счастья и, если оно там, с другим мужчиной, просто обязан был уйти в сторону. Но не сейчас — позволит себе еще хотя бы чуть-чуть украденного счастья, а потом отпустит ее навсегда…

Тула

Утренняя свежесть приятно бодрила. Глубоко вдыхая еще не нагретый воздух, Романова медленно бродила по широкой аллее парка. Легкий ветерок беззаботно трепал ее распущенные волосы, отчего они приятно щекотали шею. Так было хорошо и спокойно, что хотелось остановить это мгновение, задержаться в нем как можно дольше.

Ирина обреченно вздохнула, сожалея, что настроение не соответствует погоде. На душе небосвод был затянут плотными свинцовыми тучами. Тяжелые мысли не покидали ни на минуту. Громов пришел в себя, и, казалось бы, можно расслабиться и жить спокойно, но почему-то не получалось.

Куликова предупреждала о необратимых последствиях, изменениях психики и прочих побочных эффектах, но ведь очнулся прежним. Ира чувствовала искренность, нежность, любовь, а потом Тимура как подменили. Он стал замкнутый и безразличный, все чаще она ловила себя на мысли, что его тяготит ее присутствие. Это пугало, сбивало все четко отстроенные ориентиры. Когда она пыталась его обнять, ощущала напряженность, словно ему были неприятны эти касания. Поцелуи и вовсе носили дружеский характер.

Ира находилась в растерянности, искала причины такого поведения, но каждый раз упиралась в глухую стену. Неоднократные попытки наладить диалог тоже не увенчались успехом, бороться с его отчужденностью ей было не по силам. Тим оставался равнодушен, пресекал на корню все разговоры об их отношениях. Даже о беременности она до сих пор не рассказала, хотя, по совету Тани, эта новость могла стать дополнительной мотивацией для скорейшего выздоровления.