В родном углу

— Ну, что, не говорила я вамъ, что вашу свадьбу предсказывали люди за мсяцъ впередъ?

Такъ какъ Раиса до внца постилась, то обдъ былъ приготовленъ только для нея. Отправясь переодться изъ подвнечнаго платья въ дорожное, она наскоро пола, и Сухумовъ тотчасъ-же началъ собираться хать на желзную дорогу, поручивъ доктору Кладбищенскому разсчитаться съ причтомъ, съ пвчими и съ церковнымъ старостой лавочникомъ Неумытовымъ за внчаніе.

Узжая на станцію желзной дороги, Сухумовъ настойчиво просилъ всхъ не сопровождать его. туда, хотя отецъ Рафаилъ Тиховздоховъ даже заготовилъ для этого подводу. Въ особенности была недовольна попадья, которая подошла къ Ивановой и шепнула ей:

— Ну, ужъ это не порядокъ, совсмъ не порядокъ. Что-то шиворотъ-навыворотъ. Не понимаю такой нелюдимости, чтобы даже женину родню отъ себя отшибать.

Новобрачные ухали. Съ ними похалъ только камердинеръ Поліевктъ на отдльной подвод съ сундуками и чемоданами.

XLVII

Прошло дней десять посл отъзда новобрачныхъ. Докторъ Кладбищенскій ждалъ общаннаго письма о состояніи здоровья своего паціента, но письма не было.

— Загулялись, поди, въ Петербург. До писемъ-ли имъ теперь! Милуются и веселятся, — говорила жена доктора. — Изъ театра въ театръ перепархиваютъ… По магазинамъ наряды заказываютъ.

Но попадья Тиховздохова получила отъ Раисы всточку черезъ недлю. Всточка была коротенькая, восторженная. Племянница сообщала, что она веселится, что въ восторг отъ Петербурга, что мужъ не жалетъ денегъ на покупку ей нарядовъ и уже накупилъ и заказалъ столько всего, что она его останавливаетъ. Въ конц письма была приписка:

«Привезу вамъ стеклярусную пелеринку, которую вамъ такъ хочется. Он здсь вышли изъ моды, а потому недороги».

Черезъ три недли докторъ, не получая отъ Сухумова письма, зазжалъ къ Тиховздоховымъ и справлялся, вернулись-ли новобрачные, но оказалось, что ихъ все еще нтъ. Ему показали второе письмо Раисы, гд она, между прочимъ, сообщала:

«Докторъ Нектарій Романычъ правду говорилъ. Леонидъ Платонычъ развинтился и сталъ прихварывать. Нтъ, нтъ, да и приляжетъ. Все у него сердцебіеніе… А передо мной бодрится и старается скрыть. Каждый день тороплю его, чтобы скорй хать въ Сухумовку».

Докторъ покачалъ головой и произнесъ:

— Конечно-же, я это зналъ… Конечно-же, все предвидлъ. Вотъ он полторы-дв недли, на которыя хотлъ ухать! И вс три недли ужъ прошли. А ему Петербургъ съ его удовольствіями — ядъ.

На другой день докторъ получилъ съ почты письмо отъ Сухумова, гд тотъ ему писалъ:

«Глубоко виноватъ передъ вами, дорогой докторъ, что до сихъ поръ не подавалъ вамъ о себ всточку. Простите, прошу тысячу разъ. Употребляю ваше выраженіе: замотался. Закупки, заказы для Раисы… Нужно было и Петербургъ ей показать. Здоровье мое неважно. Вы пророкъ. Визитовъ никому еще въ Петербург не длалъ. На дняхъ създилъ съ ней къ моей тетк и кое къ кому изъ родни, которой у меня въ Петербург очень немного. А затмъ, черезъ недлю, явлюсь къ вамъ на смотръ».

Но на смотръ къ доктору Кладбищенскому для Сухумова не суждено было явиться.

Въ конц февраля семья отца Рафаила Тиховздохова была поражена слдующей телеграммой, присланной изъ Петербурга Раисой:

«Убита горемъ. Мужъ мой Леонидъ Платонычъ сегодня утромъ скоропостижно скончался. По желанію родни хороню его въ Петербург, въ Невской лавр.

Раиса Сухумова».

Отецъ Рафаилъ истово перекрестился и долго не могъ придти въ себя. Матушка-попадья плакала. Черезъ часъ онъ служилъ въ церкви панихиду по болярин Леонид, а затмъ за чаемъ говорилъ жен:

— Жаль, очень жаль… Во цвт лтъ… Жить-бы да жить… Добрый человкъ… Осчастливилъ бдную сироту и вдругъ… Впрочемъ, теперь Раиса вдова со средствами. Бездтная вдова, кажется, четырнадцатую часть получаетъ посл мужа изъ имущества.

1905