В пылу любовного угара

С одной стороны, конечно, уши у всех начальников длинные, вполне могут расслышать и то, что говорит, и то, какие распоряжения отдает начальник городского следственного управления. С другой стороны… как-то мелко все выглядело, похищение это, и отдавало очень большой самодеятельностью. Будь Алёна мэром, уж она нашла бы более конкретный и весомый способ расквитаться с обидевшей ее газетой. И не один! А тут какой-то фарс, правильно Катя говорила. Не похищение, а пародия. Что-то здесь не так… То есть здесь не так все! И без Муравьева не разобраться, пожалуй. Конечно, девчонки напишут заявление на Москвича и его черноглазого сообщника, но что-то подсказывало Алёне, что делу вряд ли будет дан надлежащий ход. Ничего ведь особого не случилось. Ну и поднимет шум «Карьерист»… А толку-то?

И в самом деле, явно не обойтись без Муравьева. Все-таки не только журналистки едва не стали жертвами в очень странной истории, могла пострадать и Алёна Дмитриева. Однако есть и другая сторона. Разумеется, она может присовокупить свое заявление для усиления, так сказать, впечатления. Но тогда придется объяснять присутствие в своей квартире незарегистрированного газового пистолета. Как бы тут не вышло классического – пошли по шерсть, а вернулись бриты. В том смысле, что можно ведь подлететь под очень крупный штраф. Оно ей надо?

А вот и ее двор. Алёна постояла под сиренью и поблаженствовала. Чудесный аромат! И вот-вот жасмин зацветет… Наверное, сегодня музыку не стоит включать вечером – в прошлом году в это время соловьи пели прямо тут, во дворе, в вершинах берез. Вдруг и сейчас удастся услышать их голоса?

Наша героиня медленно поднялась на крыльцо и остановилась, роясь в сумке в поисках ключа от домофона и оглядываясь на сирень и березы. Тут домофон вдруг пискнул, и дверь открылась. В проеме стояли два человека в милицейской форме.

– О, как здорово, что вы меня впустили, – улыбнулась Алёна. – Разрешите пройти?

– А вы случайно не гражданка Ярушкина из семнадцатой квартиры? – спросил один из милиционеров, тот, что повыше ростом и смуглый.

– Она самая, – сказала Алёна. – А что? Какие-то проблемы с охраной? Вы из отдела охраны?

– Да нет, мы из райотдела, – сообщил смуглый. – Младший лейтенант Скобликов. Скажите, гражданка Ярушкина, у вас есть разрешение на ношение огнестрельного оружия?

– Господь с вами! – изумилась Алёна. – Ни разрешения, ни…

– Если нет разрешения, почему вы его храните? – перебил Скобликов.

– Что я храню?! – вытаращила глаза Алёна.

– Огнестрельное оружие, – терпеливо повторил Скобликов. – Поступило заявление. Позвольте пройти в вашу квартиру, гражданка Ярушкина. Дело серьезное, и на улице его мы решать не будем.

И он сделал приглашающий жест, пропуская Алёну в подъезд.

Она вошла медленно, со странным ощущением, что входит в тюремную камеру, и тяжелая подъездная дверь медленно и пугающе захлопнулась за ней… совершенно как дверь камеры.

Правда, не прозвучало необходимого (если судить по романам) скрежета надзирательского ключа в замке. Но, с другой стороны, наверное, бывают в камерах и автоматические двери, верно?

* * *

– Что вы так удивились? – спросил Алекс Вернер, ухмыляясь. – Неужели не ожидали увидеть меня? Я же говорил, что непременно появлюсь в «Rosige rose» в первый же день, когда вы выйдете на службу. Только не говорите, что вы об этом забыли.

– Забыла, ну и что? – буркнула Лиза, делая движение проскользнуть мимо него и войти наконец в ресторан. Но Вернер схватился обеими руками за перила и перегородил перед ней лестницу.

– Куда же вы спешите, милая фрейлейн? Как это говорят в России… Работа не волк, поэтому в лес не уйдет?

– Не убежит, – поправила Лиза, снова раздражаясь оттого, что Вернер так хорошо знает русский язык.

– Не убежит, пусть будет так, – покладисто согласился он. – Но объясните мне, почему слово «работа» – женского рода, заметьте, – сравнивается с волком, который есть существо рода мужского, а не с волковицей? Было бы гораздо более логично, вы так не полагаете?

– Нет, не полагаю, – невольно усмехнулась Лиза. – Хотя бы потому, что слова «волковица» в русском языке нет. Есть слово «волчица». А волк – не существо, а существительное мужского рода.

– Правку насчет волчицы принимаю, – кивнул Алекс. – Но почему же волк – не существо? А кто же он, по-вашему? Ставлю вам «плохо» по русскому языку!

И он захохотал, чрезвычайно собой довольный.

«Да чтоб ты провалился!» – привычно подумала Лиза. Черт его знает, почему он до такой степени ее бесит, этот фашист, ведь на самом деле он существо (вот именно!) довольно безвредное, а местами даже полезное. Во всяком случае, выказывал себя таковым.

«Да потому и бесит, что фашист, – тут же ответила она себе. – Потому и бесит! Было бы странно, если бы не бесил».