В пылу любовного угара

Она не помнила дороги, по которой шла. Вообще, странно, что не заблудилась на незнакомых улицах, тем более что не обращала внимания, куда идет. А в какой-то момент рассеянно посмотрела на дом, мимо которого проходила, – и придержала шаги, увидев табличку: «Липовая, 12». Она уже почти пришла, оказывается! А вот и покосившаяся ограда, вот и знакомый флигель, вот и развалины… На развалинах по-прежнему рос бурьян. Неужели пану Анатолю не удалось заполучить пленных? И вдруг Лиза увидела его… лежащего под крыльцом.

Милостивый Бог! Заболел, что ли? В обморок упал? И что за звуки раздаются? Он задыхается? Умирает?

Лиза осторожно подошла поближе, наклонилась – и тотчас отпрянула, сморщившись, таким перегаром шибануло в лицо. Пан Анатоль спал мертвым, вернее, мертвецки-пьяным сном, чудовищно и жутко храпя. Фу, гадость какая!

Лиза брезгливо подобрала подол и осторожно переступила через племянника хозяйки – поднимать его или будить не было ни малейшей охоты. И тут ступенька на крыльце нервно заскрипела. Через мгновение распахнулась дверь, из квартиры вылетел Петрусь с безумными глазами. В руках он держал винтовку наперевес.

– Руки вверх! – выпалил парень.

– Ты что? – изумленно вскрикнула испуганная Лиза. – Спятил?

– А, это ты, – неприветливо буркнул Петрусь, опуская винтовку. – Чего так рано пришла?

– А что, ты не один? – едко спросила Лиза, поражаясь тому, какую неприязнь возбуждает в ней этот красавчик со всеми его итальянистыми атрибутами. Честное слово, кажется, даже Алекс Вернер симпатичней. Вдобавок она учуяла винный дух, исходящий от Петруся.

– Фу, – пробормотала Лиза, сморщившись. А затем махнула в сторону пана Анатоля. – Так вот это чьих рук дело! Нашел с кем пить, с придурком.

– Ну, знаешь, ты мне не жена, чтобы указывать, с кем мне пить! – огрызнулся Петрусь. – Пришла тут… умная больно!

Он все еще стоял в дверях и, такое ощущение, не собирался пропускать Лизу в квартиру. Да что происходит-то? Точно, в комнатах кто-то есть, какое-то движение там явно ощущается.

– Ты решил не пускать меня в дом? – спросила возмущенно Лиза. – Может, мне сходить в ломбард, к отцу Игнатию, и попросить его тебя образумить?

– Ладно, – неохотно буркнул Петрусь. – Проходи, черт с тобой.

Ну просто патологическая наглость какая-то! Черт с ней, главное! Рассуждает так, как будто Лиза навязалась им, будто это они ей до смерти нужны, а не она им!

До смерти, вот именно…

Не желая больше разговаривать с нахалом, Лиза угрюмо вошла в квартиру и снова поморщилась – в помещении витал отчетливый запах какой-то едкой кислятины. Что они, вообще, тут пили? Бражку, что ли, перестоявшуюся? И вдруг она увидела двух худых парней в рваной военной одежде. Те сидели за кухонным столом и ели вареную картошку прямо из кастрюли.

Лиза так и замерла; слезы мгновенно прихлынули к глазам. Пленные! Значит, пан Анатоль их все же привел. Но почему они здесь?

Парни вскочили при ее появлении, но в этом их слаженном движении было что-то совсем не воинское, не армейское, а, наоборот, очень мирное. Так вскочили бы вежливые юноши при появлении дамы. Во взглядах парней, в выражении их лиц ощущалось что-то интеллигентное, как будто они были, что называется, мальчики из хороших семей.

«Студенты, наверное, – подумала Лиза. – Может быть, добровольцами пошли на фронт. И вот…»

– Здравствуйте, – прошептала она, боясь говорить громче, чтобы не зарыдать. – Извините, я не хотела вам мешать. Кушайте, кушайте, пожалуйста!

– Спасибо, – дожевывая, забормотали наперебой парни. – Мы целый день только и делаем, что едим. Всю картошку, наверное, у вас съели. Нам уже пора… скоро вечерняя поверка.

– Ох, господи, если бы я знала, что будут гости, я бы обед приготовила! – запричитала Лиза. – Может быть, вы подождете, я сварю что-нибудь? Я быстро!

Мельком глянув в сторону, она перехватила изумленный взгляд Петруся. Почему он так смотрит? Потому что у нее слезы на глазах? Или просто она забыла о том, что никаких продуктов в доме нет?

– Угомонись, – буркнул Петрусь. – Ребятам возвращаться пора, уже некогда варить, а с собой им все равно нельзя взять даже хлеба. Их там обыскивают, чуть ли за щеками не смотрят.

– Как – возвращаться? – всплеснула руками Лиза. – Зачем? Они должны остаться! Мы их спрячем!

– Нет, нельзя, – покачал головой один из пленных. – За наш побег там каждого десятого расстреляют. Такой грех на душу мы не возьмем.

Лиза даже согнулась под тяжестью обуявшего ее ужаса.

– Да ничего, не тревожьтесь… – смущенно улыбнулся парень. – Такая жизнь, что ж. Спасибо вам, мы и так будто дома побывали. Наелись до того, что вот-вот, кажется, лопнем. Поработали замечательно! – Он подмигнул Петрусю и хмыкнул как-то очень многозначительно.

– Ага, – скромно подал голос второй «студент», – и правда, как будто дома. И еще такую красавицу повидали… Дай вам Бог здоровья, товарищ! – И он неловко, но храбро схватил руку Лизы и поднес ее к губам.

У нее опять слезы навернулись от этого восторженного, мальчишеского поцелуя. Отвернулась к окну, пытаясь скрыть их, и спохватилась:

– А как же бурьян? Развалины-то не успели очистить!