В путь-дорогу! Том II

Телепневъ начиналъ чувствовать утомленіе: кривлянье актеровъ не занимало его, въ театрѣ было душно, къ толпѣ онъ не привыкъ; и его поддерживала только довольная, улыбающаяся физіономія Горшкова. Онъ былъ очень радъ, когда занавѣсъ опустился и можно было идти домой. Г-жу Прокопову вызывали фешенебли, но масса осталась совершенно равнодушна. Но этимъ еще не суждено было кончиться спектаклю. Случилось такъ, что наши юноши подвигались за толпой тотчасъ позади инспектора. Онъ выступалъ поглядывая все поверхамъ, гдѣ раздавались еще громкіе студенческіе голоса. Вдругъ у входа въ кресла послышался шумъ.

— Уйдите! кричалъ рѣзкій голосъ.

— Разражу, бормоталъ кто-то въ отвѣтъ.

— Пропустите, господа! прогнусилъ инспекторъ чуя добычу. Наши юноши послѣдовали за нимъ. И вотъ какое зрѣлище увидали они.

У входа въ кресла, растопыривъ руки, стоялъ студентъ совершенно пьяный. Голова его свѣсилась на одно плечо, треугольная шляпа надѣта была поперегъ, на плечи была накинута старая шинель съ мѣховымъ воротникомъ, а вмѣсто форменной одежды виденъ былъ ночной туалетъ; растегнутый воротъ рубашки выказывалъ загорѣлую грудь.

Инспекторъ, въ первую минуту, даже смутился отъ такого скандала.

— Выдьте вонъ, милостивый государь! крикнулъ онъ па студента.

— Рады стараться! пробормоталъ студентъ и еще больше распахнулъ шинель.

А публика ждала, чѣмъ кончится происшествіе.

— Конница наступай! крикнулъ студентъ.

— Г. Абалдуевъ, воскликнулъ инспекторъ, я вамъ приказываю выдти!

— Коли, руби, промычалъ студентъ.

Всей публикѣ, кромѣ инспектора, ясно было, что со студентомъ ничего не подѣлаешь.

— Ѳедоръ Ивановичъ, вмѣшался долговязый, рыжій приставъ, вы видите, что онъ совсѣмъ готовъ. Надо его силой вытащить.

Ѳедоръ Ивановичъ, оскорбился кажется вмѣшательствомъ полиціи; но видя, что дѣлать больше нечего, прибѣгнулъ къ ея помощи, и два дюжихъ квартальныхъ, съ помощью театральнаго служителя, повлекли виновника скандальной сцены въ корридоръ. Публика стала расходиться. Телепневу было и смѣшно, и гадко. Только Горшковъ потѣшался, передразнивая пьяные возгласы студента и гнусавый голосъ инспектора. Абласовъ молчалъ, но на лицѣ его была такая улыбка, что не трудно было узнать его мысли.

Въ сѣняхъ Телепневъ опять увидалъ даму, сидѣвшую въ литерной ложѣ. Она прощалась' со своей знакомой. Эта знакомая была должно быть какая-нибудь важная особа, потому что около нее увивались адъютанты и полицейскіе. Величественно прошла она къ подъѣзду, когда лакей въ красной ливреѣ крикнулъ: „карета готова, ваше превосходительство!“ Блондинка сказала два-три слова адъютанту и пошла къ крыльцу, въ слѣдъ за генеральшей. Телепневъ взглянулъ на нее и ему показалось, что она улыбнулась, въ отвѣтъ на этотъ взглядъ.

— Барыня съ шикомъ, шепнулъ Горшковъ, глаза такіе, что ой-ой!

Домой наши юноши отправились пѣшкомъ. Говоря о скандалѣ, происшедшемъ въ театрѣ, они все-таки должны были сознаться, что студентъ былъ кругомъ виноватъ, и что такого безобразія имъ никогда не приводилось видѣть.

XIV.

У воротъ чекчуринской казармы наши юноши опять наткнулись на сцену. Пьяный Гриневъ въ сопровожденіи Храпова бурлилъ съ дворникомъ и еще какими-то двумя фигурами. Всѣ такъ кричали, что рѣшительно нельзя было разобрать въ чемъ дѣло.

— Товарищи сюда! крикнулъ Гриневъ. Бей ихъ, подлецовъ, рази ихъ въ сусло!

Подошли наши юноши. Телепневъ чуть было не получилъ ударъ отъ какой-то фигуры въ халатѣ. Ему удалось, однако, узнать отъ дворника, что исторію затѣялъ Гриневъ Онъ хотѣлъ пробраться въ модный магазинъ, находившійся въ нижнемъ этажѣ чекчуринской казармы, и противъ него высланы были двое молодцовъ от портного Мельникова, чтобы удержать наступательное движеніе. Втроемъ юноши едва успѣли немного усмирить Гринева. Храповъ, го всѣмъ признакамъ, трусишка, тоже не поддерживалъ его въ воинственныхъ намѣреніяхъ.

— Товарищи, кричалъ Гриневъ, обращаясь къ юношамъ, не покидайте меня! Ужь коли вы меня просите пощадить этихъ скотовъ, я добръ, я согласенъ на, это, но я васъ не отпущу, идемте ко мнѣ!

Телепневъ сталъ отговариваться, что пора спать

— Вздоръ! кричалъ Гриневъ: вы восчуствуйте, что я васъ люблю! Вотъ Храпова мнѣ не надо, онъ пущай идетъ на всѣ четыре стороны; а вы хорошіе мордашки, я для васъ на все готовъ, и халатниковъ пощажу; а не пойдете со мной— раскровеню!

Нечего было дѣлать. Телепневъ и Горшковъ повели Гринева на верхъ. Абласовъ составлялъ аріергардъ.

— Стой, крикнулъ Гриневъ, когда они, взобравшись на галдарейку, миновали двѣ поперечные двери Стой, здѣсь привалъ.

— Да вѣдь дальше, замітилъ Телепневъ.

— Врешь, дурашка! ты хоть и трезвый, а ничего не видишь. Я носомъ чую, что здѣсь. Отваряй две и!

Телепневъ нащупалъ ручку; но дверь была заперта. Онъ постучалъ.

— Кто тамъ? послышался женскій голосъ.

— Дульцинея Тобозская! закричалъ Гриневъ: я здѣсь, твой Донъ Кихотъ Ламанчскій! Зерцало дней моихъ, зѣло прекрасная АгафОклея! отпирай, а то размозжу!