В преддверии Нулевой Мировой войны

— Герр Питер, — подал голос Александр, — борта ледокола будут покрыты сталью, толщиной, — мастерградец помедлил, соображая как объяснить понятно, — в палец толщиной, ни одно ядро не пробьет. На крайний случай вооружить, добавить артиллеристов и морской пехоты. Хоть целый флот остановит, жаль в Европу ходить не сможет. Ледокол только на паровой тяге работает, а по дороге в Европу уголь только на Груманте[38] есть.

Петр еще малость подумал, после истории с Голицыными он перестал безоглядно доверять пришельцам из будущего, затем решительно кивнул:

— Позволяю!

Вечером Александр передал в посольство радиограмму, что получил согласие царя на строительство экспериментального ледокола и можно везти в Архангельск стальные листы, паровые машины и материалы, необходимые чтобы в следующем году приступить к постройке судна.

Едва расцвело на следующий день флотилия из двух парусно-паровые яхт вышла в море, в дальний путь к Соловецкому монастырю. Очень заинтересовал Петра рассказ воеводы Апраксина о поморском судостроении. Не такой уж не морской державой было Русское царство. Хватало и природных моряков. Почитай каждый помор связан с морем. Петр желал посмотреть на что способны русские корабелы. Северяне строили суда, пригодные для выхода в приполярное, суровое море. Монастыри: Соловецкий, у Николо-Корельский, Крестно-Онежский, содержали настоящие флоты. Самый крупный имелся у Соловецкого монастыря: 76 судов, 23 из них крупные грузовые судна, под названием ло́дьи, идеально приспособленные для суровых северных условий. Грузоподъемностью до 300 т, длинной до 25 м., ло́дья была палубным судном, оснащенным бушпритом и тремя мачтами: первые две с прямыми парусами, последняя — с гафельным.

Свежий, юго-западный ветер раздувал паруса. Волны плескались о корпус судна, пронзительно орали чайки, молниеносно пикируя к темно-синей, волнующейся поверхности моря. Вначале стояли на носу корабля, порывы ветра бросали в лицо соленые брызги, смотрели на море. Когда надоело, ушли по каютам, досыпать. Ближе к полудню на горизонте показались паруса идущего в Архангельск иноземного гостя. Вышли на палубу, разглядывали. В двух кабельтовых с правого борта проплыл трехмачтовый красавец: шел слегка кренясь, свежий морской ветер свистел в снастях, туго надувал белоснежные паруса, на носу черного дерева скульптура морской девы, Юнион Джек на корме почти касается воды. Белое море — не британские моря, англичанин не стал требовать от проплывающей мимо непонятной мелюзги салютовать ему, но и сам не стал приветствовать, надменно пройдя мимо. Развевающийся над мачтой русский флаг просвещенные мореплаватели высокомерно проигнорировали. На обращенном к яхтам борту показались матросы, смеялись, указывали пальцем на московитские лоханки. Петр опустил бинокль. Крупный капли выступили на высоком, побагровевшем от гнева лбу.

— Собаки! — негромко. Дернул шеей, глаза округлились, заорал бессильно тряся кулаком — Собаки, бл_дские!

— Мин Херц! Мин Херц! — подскочил Меньшиков, зашептал что-то горячо в ухо. Увел, обнимая за плечи в каюту.

Александр уже собирался укладываться спать, когда скрипнула дверь каюты. В проеме стоял Петр. Одет в брюки и плотную мастерградскую куртку, словно и не собирается ложится. Вроде посидели немного за рюмкой «коньяка» и разошлись спать, а тут на тебе! Увидел что мастерградский посол не спит, нетерпеливо дернул щекой, зашел. Александр удивленно уставился на посетителя. Отложив на кровать книгу, торопливо сел. Голые ноги коснулись прохладного деревянного пола.

— Не спишь? — поинтересовался Петр и не дожидаясь приглашения присел на кровать рядом.

— Что-то случилось Герр Питер? — осторожно поинтересовался Александр. В свете стоящего на рундуке[39] напротив керосинового фонаря гневно и ярко горят круглые глаза царя, юношеские усики встали дыбом.

Александр осторожно принюхался. Спиртным от Петра несет умеренно. Похоже после того как разошлись, не пил.

— Хочу построить морской флот могучий, как в той истории что ты давал мне читать, как мыслишь?

Александр несколько мгновений смотрел на царя с удивлением. Потом понял. Слишком обидели его за последнее время англичане и другие посланники морских держав. Слишком переживает он за «отсталую» Россию. Если не выговорится, не поделится планами, лопнет от переполнявшего желания немедленно все поменять и гнева.

— Говорили мы с тобой про это. И России и нам необходимы и флот и порты морские. Надо самим возить товары в Европу а не давать на том наживаться иностранцам. Появятся собственные гавани, завалим рынки русскими и мастерградскими товарами. Дело благое и в нем мы тебе поможем.

— Одного Архангельска несмотря на ледокол, коей вы хотите построить, мало для торговли, нужны гавани в балтийском море. Уже сто лет минуло как шведы обманом напали и отобрали у русского царства выход в море. Забрать праотеческие отчины мне батюшка завещал да и матушка Наталья Кирилловна о том сказывала! Рядом с морем хочу новую столицу возвести. Душно мне в Москве.

Александр на секунду задумался.