В поиске истины

— Это точно! — отозвался Пикулин. И смотрел уже заметно веселее.

Глава 8

И снова — электричка. Я возвращался домой. Опять стучали на стыках рельсов колёса поезда, за окнами вагона — уже знакомый мне пейзаж. В голове мысли о Громове, о Наумове: у них что нового?

И, конечно, думал о Лене. Всего-то несколько часов не виделся с ней, а уже с нетерпением ждал новой встречи. Но неприятно мелькала в голове одна и та же навязчивая мысль: почему Лена принимает ухаживания Славика?

А колёса всё стучали и стучали… И думы, думы, думы…

Первый, кто в понедельник попался мне в отделе, — это Наумов. Чуть не столкнулся с ним на лестнице. Лицо у него усталое, напряжённое. Но, увидев меня, приветливо улыбнулся.

— Салют! Уже вернулся!

Мы обменялись крепким рукопожатием.

— Как съездил — с результатом или вхолостую?

— Нормально. Пикулин, в сущности, неплохой парень. Рассказал всё, что нужно. А ты куда торопишься?

— Да в больницу надо скатать. Тут без тебя такое приключилось… Утром звонок по «02». И кричат в трубку: «Приезжайте скорее! Сосед разбушевался, по квартире с топором бегает, всё крушит, всё рубит…» Ну, мы с Кандауровым и выскочили по адресу. Короче, сержант на себя удар принял, тем и спас хозяйку.

Кандауров! Помощник дежурного!

— Сам-то он хоть жив? — спросил я, а горло словно сдавило стальными тисками.

— Второй-то удар я успел перехватить. А вот от первого он пострадал, — удручённо ответил Наумов. — Всё плечо разворотило. Хирург предупредил: если жить будет, то служить — вряд ли. Вот спешу узнать — очнулся ли?

— Хорошо бы всё обошлось! Порадовал, что называется…

— А ты к Громову зайди. Может, утешишься. Он тебе ещё одного свидетеля откопал. А я побегу. Ладно?

— Давай… Беги!

И Наумов убежал. А у меня настроение — хуже не бывает. Отправился к Громову: что ещё за свидетель? И застал у него щуплого рыжеволосого паренька.

Ответив на моё приветствие рукопожатием, Громов хмуро спросил:

— О Кандаурове слышал?

— В курсе уже. Наумов сейчас поехал к нему. У тебя что нового?

Лицо Громова посветлело.

— Вот, знакомьтесь, — кивнул он на паренька. И с довольным видом продолжал: — Бывший мой подшефный, а нынче — лучший таксист города Владимир Бучкин.

Парень смущённо опустил глаза.

— Скажете тоже… Шофёр как шофёр.

Громов улыбнулся.

— А чья фотография в городском парке? Не твоя разве? Нет, Володя. Ты доброй славы не стесняйся. Её ещё не каждый заслужил. А твой портрет уже в галерее передовиков. — Громов встал из-за стола. Освободив мне место, пересел в угол. — Лучше расскажи нашему следователю, товарищу Демичевскому, о Камилове — где, когда и при каких обстоятельствах с ним встречался. Так же подробно, как мне сейчас рассказывал.

Бучкин с минуту молчал, собираясь с мыслями, потом спокойно и подробно начал объяснять:

— Эдиком его зовут. Камилов Эдик. Я с ним года три назад познакомился. Я тогда шебутной был. Вот вместе пятнадцать суток и отбывали. Он мне всё анекдоты травил да разные байки о Чёрном море рассказывал, как там летом с девчонками развлекался. В общем-то, весёлый парень… И тут вдруг дней десять назад встречаю его вечером, часов около семи, у «Бирюзы». Прохаживается у дворика, покуривает, будто ожидает кого из магазина. Я к нему: «Здорово, Эдик!» Повернулся он и поначалу вроде как испугался чего-то. А когда узнал — заулыбался, подхватил под руку и давай выпытывать, как живу да чем живу, вожу ли ещё машину… Настоящего-то разговора у нас с ним не вышло. Как сказал ему о моём анфасе в парке, он сразу поскучнел, заторопился прощаться. И больше уже я не встречал его. Так бы и не вспомнил о нём, если бы не вчерашний разговор с товарищем Громовым… Ушёл он от меня, а я и уснуть не могу, всё его вопросы и рассуждения о ЧП в «Бирюзе» из головы не выходят. И вдруг как огнём меня ожгло: а чего это Эдик крутился у магазина, не он ли там нашкодил? От корешей своих прежних слышал, что Эдик на любое подлое дело пойти может, такой уж он парень заводной. И вот как подумал о нём, так еле утра дождался, чтобы позвонить вам.

— Портрет показывал? — спросил я Громова.

— А как же, — ответил. — Опознал его Бучкин. Камилов был в «Бирюзе».

Оформили показания Бучкина и отпустили его.

— Золото, а не свидетель! — воскликнул Громов.

— Да, — согласился я. — Теперь нам нельзя терять ни минуты. Где живёт Камилов, выяснил?

— Нет ещё.

— Как думаешь, сколько ему лет?

— Двадцать пять, не меньше.

Снять телефонную трубку и позвонить в адресное бюро — дело нескольких секунд, и вскоре в моём блокноте появились два адреса: Камилова Эдуарда Каюмовича, 1959 года рождения, и Камилова Эдуарда Георгиевича — 1957-го. Первый проживает по улице Большая Садовая, 17, квартира 8, второй — Заводская, 10, квартира 28. Другие однофамильцы Камилова в адресном бюро не значились. Кто из этих двух побывал в «Бирюзе»?

— Придётся проверять обоих, — озаботился Громов.

— Зачем обоих, — возразил я. — Интересующий нас Камилов, как ты слышал, отбывал пятнадцать суток. Надо поднять материалы, там его адрес тоже указан.

— Точно! — оживился Громов. — И как это я не сообразил. Бывают заскоки — что ближе лежит, то и далеко!