В поисках Солнца (СИ)

Директор утвердительно кивнул головой, но как-то тяжело, будто бы она весила с десяток килограмм: легко уронил и протяжно, долго поднимал. Нужен.

Ра часто остается ночевать в кабинете, сначала -- на сложенных под голову ладонях: и по утрам еще долго горят на лице предательские пуговичные вмятины, потом -- на сложенной в углу раскладушке, и выбирается в холодный, одинокий дом только тогда, когда пот окончательно накрахмалит рубашки.

Это случилось в одну из таких поездок. Электричек не было уже больше часа: совсем, и на десяти платформах вокзала -- предельная концентрация народа. Кажется, появись еще хоть один человек, и люди начнут падать на рельсы. Лица в марлевых масках брезгливо, скручиваются, отклоняются тела, пропуская пробирающегося по станции Ра. Впереди, на островке, отделенном ото всех желто-бурым страхом, свесив ноги с платформы, сидит мальчик. На его лице нет повязки, и он тихонько шепчет что-то непонятное, но от этого "чего-то" толпа начинает шевелиться, все дальше отступая от него.

"Ждет домой к ужину и скучает. Ребенок плачет. Так громко плачет. Собака умерла. Хорошая была". Ра осторожно дотрагивается до плеча ребенка, и тут же слышит за спиной: "Отойдите от него, он заразный!". Крик такой громкий, что Ра инстинктивно одергивает руку с плеча мальчика, но уже в следующее мгновение опускается ближе к нему, чтобы лучше слышать.

"Небо. Небо. Тебя ищет... наружняя сфера, - улыбается он, глядя в лицо Ра. - Скоро. Уже скоро", - бормочет мальчик, вставая, и идет в сторону людей.

- Стой, где стоишь! - вперед выходит крепкого вида мужчина, на лице что-то между кислородной маской и противогазом. - Еще шаг, - и я тебя ударю, - кричит он, хватая юродивого за рукав.

Мальчик не боится. Запугивая его своим же страхом, поодаль жмется дрожащая толпа.

"Твоя дочь плачет. Ты ее обидел. Ты глупый. Сфера ищет. Собака была умная", - продолжает бормотать ребенок.

- Отпустите его! - кричит Ра, - Отпустите его и снимите маски! Это не болезнь.

- А что тогда? - громила схватил мальчика за руку.

Что-то хрустнуло, или так ударило по ушам молчание, когда ребенок перестал шептать.

- Это новый вид космического сигнала, который воспринимает все живое, но только не человек, - сказал Ра про себя, а вслух соврал:

- Это кожная инфекция. Через эпителий она проникает во внутренние органы. Если не хотите завтра проснуться больным, отпустите его. Я врач. И я тоже заражен, - Ра выступил вперед.

Еще до того, как громила разжал тиски, он уже стоял в круге пустоты. Он глупо уставился на свою руку. Мальчик уходил по расступавшемуся перед ним людскому коридору. Все разумное в мире принимало сигнал, но то ли теряло разум под его влиянием, то ли было слишком разумным, чтобы принять очевидное.

Время шло, но незаметно, по-видимому, кралось на цыпочках. За рассуждениями о преодолении светового барьера, Ра (с никогда не меркнущей надеждой на "эврику") открыл двери института и не без удивления обнаружил, что зима закончилась. По лестнице ко входу шла уборщица, почему-то волокла за собой с улицы до краев наполненное ведро. Длинная юбка до самого пола шлейфом тянулась за ней по ступеням. В женщине было что-то неземное, вернее, инопланетное, неуместное, но почему-то милое. Ра оторвался от созерцания улицы и помог ей внести ведро. Осторожно, чтобы не расплескать воду, поставил его на пол, выпрямился и заглянул ей к лицо: лицо, исцелованное Солнцем каким-то неместным, заласканное как тайным любовником: нежно, без следов, без ожогов, но крепко, так, что память о нем заставляет ее и теперь щурить глаза. Девушка, быть может, и красива, но красотой инопланетной, для Ра непонятной, несуществующей; видимо, в знак признательности сложила на его ладонь свою (пальцы от основания и до первой фаланги в кольцах и перстнях: как она их сгибает?), и что-то говорила короткими, как будто бы замороженными словами. Он не понимал. Не понимал даже того, улыбается она или хмурится, глядя на него с таинственным прищуром. По всему видно: невакцинированная. Такие постоянно что-то шепчут, только понять бы, о чем.

- Не за что, - ответил Ра неловко, пожимая маленькую теплую руку, - не за что, - повторил и вышел на улицу. Она продолжала говорить вслед, громко, но все так же непонятно. Тяжелая дубовая дверь заперла ее голос внутри. Ра быстро шел вниз по ступеням, борясь с неожиданным приступом головной боли: надо чаще выходить на воздух.