В поисках Солнца (СИ)

Два компьютера и резервный источник питания гудят тремя разными ладами, и все -- минорными, обрабатывая результаты наблюдений с телескопа. Телевизор бубнит о своем, разбавляя механические диссонансы. Ра глядит то в один, то в другой экран, и пытается представить себе далекую планету, тоскующую по Земле в своей межзвездной мерзлоте, но видит только цифры. На столе изящной башней посреди общего беспорядка высятся распечатанные диаграммы: трепетный пульс далеких звезд.

"Некоторые специалисты настаивают на том, что данному заболеванию подвержены личности с тем что называется развитым эмоциональным интеллектом, - вещал телевизор, - но есть любопытный факт: концентрация заболевших людей в различных частях планеты варьируется. Так, например, заболеваемость в экваториальной Африке или, скажем, некоторых странах Южной Америки значительно выше, чем в развитых странах. Это бич стран третьего мира и животных", - эксперт жизнерадостно засмеялся. Похудевший, измученный пес уронил тяжелую морду на колени Ра. По совету местного ветеринара, его, как и других животных, поили снотворным. Это был единственный способ избавиться от несмолкаемого воя и скула. Собаку звали Центавр: потому что проще жить, когда звезды сворачиваются в клубок под ногами, а тезка бога солнца передвигается на пригородных поездах. На Центавра (как и на звезды) снотворное не действовало. Ра гладил его по мокрой от пота шерсти и молился мониторам о каком-нибудь сигнале.

* * *

Жить одному трудно: некого винить в том, что ботинки не высохли за ночь, завтрака нет, ужин присох к тарелке. Ра выключил телевизор и, выгнав Центавра, выбежал за ним из тишины дома в молчание двора. В начале весны на этой широте светает поздно, и ранним утром в темном небе можно разглядеть тех, кто наблюдает оттуда за нами. Гигантский фонарь Юпитера светил у горизонта, постепенно уплывая вниз, а над самой головой висели две Медведицы. Ра попытался найти Сатурн, но увидел только высокую дымовую трубу соседнего дома, закутался в шарф, наспех запер хлипкую калитку и заскользил к станции по свежему льду.

В поезде было одновременно душно и холодно. У сидящей напротив девушки надета маска, рядом мужчина в повязке с интересом читал спортивную хронику. В вагон неторопливо вошла беременная женщина. Глядя на нее, пассажиры с постыдным смущением неловко вставали со своих мест и уходили. Заболевших было легко узнать: они почти не спали и не ели, и что бы там ни говорил с экрана холеный эпидемиолог про защитные маски, всем было ясно: эти меры предосторожности защитить никого не могли. Сидя в своих марлевых намордниках, люди низко опускали головы и старались не дотрагиваться друг до друга: ни телами, ни взглядами. Она села рядом; парень напротив, пыхтя в платок, стянул с решетки рюкзак и посторонился. Весь вагон выжидающе уставился на Ра. Он торопливо провел рукой по коленям, убирая остатки шерсти, и стал смотреть в окно поверх книжных страниц. Беременная обратилась к Ра, но он не понял, переспросил: "Женщина с полным ведром", - повторила она, поглаживая живот, и улыбнулась. Изобразив что-то похожее на улыбку, он снова повернулся к окну. Дорога откатывалась назад. Уплывали из вида бревенчатые домики, леса, появлялись и разрастались блочные здания, исчезали деревья, и даже снега становилось меньше: то ли его утаптывали, то ли он просто не умещался в переполненном городе. Какая странная мысль, как будто бы чужая, - думал Ра, поднимаясь по скользким ступенькам НИИ.

"Я конструирую машины времени, неисправные машины времени, которые могут ехать только назад. Но и стрелки часов тоже ходят только в одну сторону, и никто не упрекает в этом часовщиков. Перед собой мы видим только прошлое: 11 секунд, 8 минут и 20 секунд, 8,6 лет, 37 лет. Сантиметр - мера времени, и чем дальше мы смотрим, тем глубже проваливаемся назад. Настоящее - тонкая прослойка пыли на вселенском ветру, чем дальше смотришь и чем быстрее идешь  - тем стремительней разлетается. И почему только они не пишут на стеклах "100 лет назад", "500 лет назад"? Это было бы хорошо... Смотреть можно только назад, а не идти вперед - нельзя. Пятимся как раки...", - Ра перечитал последнюю фразу, вычеркнул, потом еще одну, нахмурившись, спрятал блокнот в карман брюк и встал из-за стола. Котлеты несъедобные. Говорят, это потому что бабы Любы, главной здешней поварихи, нет уже неделю. Ходили слухи, что у нее "звериная болезнь".

Ставя поднос на ленту, Ра увидел директора НИИ. Он стоял - руки в карманах выглаженных брюк - беседуя с поваром через прилавок.

- А что это Любовь Марковну не видно? - спрашивает он. На его таралке надкусанный пирожок брезгливо отодвинут к синему ободку.

- Болеет, - отвечает повар, почесывая запотевший затылок под шапочкой.

- Передавайте ей от меня скорейшего выздоровления. Надеюсь, ничего серьезного?

- У нее эта... - мужчина многозначительно посмотрел в строгое лицо начальника, но тот ждал и всем своим видом демонстрировал, что с полуслова не понимает, - У нее эта самая болезнь... звериная. Вирус, - его голос обратился в таинственный шепот.