Читаем В подполье можно встретить только крыс… полностью

Померанцев был интересен не только как военный. Он был очень начитан. Знал несколько языков и читал в подлинниках английских и немецких классиков литературы. Его литературные суждения, рассказы о любимых художниках и музыкантах оставили очень яркие впечатления. Он был весьма разносторонне развитым человеком и с удовольствием говорил на любые темы, которые я затрагивал. Отвечал на самые различные вопросы. Избегал он только разговоров на политические темы. Я думал, что это он от того, что он беспартийный, но теперь думаю, что и беспартийным был именно потому, что политики и политиков не любил.

Не говорил он также о своем прошлом. Ничего не рассказывал о происхождении, о родителях. Я знал только, что до первой мировой войны он учился в Петроградском технологическом институте, но ушел добровольцем на фронт. Дослужился до капитана. Был два или три раза ранен. Имел награды. В Красную Армию мобилизован в 1918 году. Провоевал всю гражданскую и по окончании остался в кадрах. Занимал высокие посты. Его должность коменданта УР'а первого разряда, каковым был Минский УР, тарифицировалась двенадцатой категорией (три ромба). При присвоении первых воинских званий в 1936 году он получил звание комбрига, что по тогдашним временам было очень высоким званием.

Мы так освоились друг с другом за поездку, что обращались один к другому запросто и высказывались довольно откровенно. В одном я только остался верен старому. Несмотря на его неоднократные предложения называть по имени-отчеству, продолжал обращаться только официально: «товарищ комендант», а когда он получил воинское звание – «товарищ комбриг». Видимо поэтому я не смог твердо запомнить его имя и отчество, а проверить теперь негде и приходится писать здесь только фамилию.

Уже в конце поездки, на одной из ночевок, он заговорил о своем понимании правильных отношений между начальником и подчиненным. Он говорил: наш устав рекомендует поощрять инициативу. А практически за проявленную инициативу, если тебя постигла неудача или начальству не понравилось, наказывают. Да еще как! Ну, кто же пойдет после этого на инициативу. А я люблю инициативных. Не люблю тех, кто своего мнения начальнику не скажет, кто только знает «Так точно!» и «Никак нет!» Ну чего с такими исполнителями добьешься. В Вас мне еще тогда, когда Вы только прибыли на практику, понравилась Ваша решительность. Когда Загорулько принес мне Вашу телефонограмму, я спросил у него: «А Васильев об этой телефонограмме знает?»

– Да! – ответил Загорулько. – Они вместе были у телефона.

– Ну тогда этот парень будет работать, – сказал я. – Отзывайте Васильева и помогите Григоренко. Постарайтесь дать ему все, что он попросит.

Потом я поехал к Вам сам. Сразу обратил внимание, что люди торопятся что-то сделать, хотя их никто не подгоняет. Потом, когда увидел Ваши «картинки», сообразил, что подгоняют именно они. Этим Вы буквально подкупили меня. Я, как и вообще командиры в Красной Армии, бумагописание не люблю. Составление всяких бесполезных бумаг считаю пустой тратой времени. Да это так и есть в большинстве случаев в наших штабах. Но тут я увидел, что бумажка в умелых руках – великое дело. Я понял, что без Ваших «картинок» вообще работать невозможно. Но я не верил, конечно, что Вы успеете вовремя. Поэтому я разрешил Вам на месяц опоздать. А про себя подумал: «Да если и на два опоздает, все равно награжу». Ну а Бугульмой Вы меня окончательно купили. Трудно было придумать лучший подарок мне. Но как Вы на это рискнули и как успели, я и до сих пор ума не приложу. Ведь в «картинках» Ваших этого не было».

– Нет было. Только не в том графике, что Вы рассматривали, а в том, что в моем сейфе лежал.

И тут я рассказал ему о той «тройной бухгалтерии», которую я устроил с графиком. Он от души посмеялся и спросил: «Значит боялись, что можете сорваться?»

– Не то, чтобы боялся, но не хотел лишних дерганий со стороны начальства. И боялся твердо пообещать то, в чем сам не был уверен – Бугульму. Конечно, если бы я Вас так знал, как сейчас, то посоветовался бы. В график бы тоже не включал, но рассказать о своем намерении рассказал бы.

– За это спасибо, – растроганно сказал он.

После поездки я ушел в дела по организации батальона.

Перейти на страницу:

Похожие книги

Адмирал Советского Союза
Адмирал Советского Союза

Николай Герасимович Кузнецов – адмирал Флота Советского Союза, один из тех, кому мы обязаны победой в Великой Отечественной войне. В 1939 г., по личному указанию Сталина, 34-летний Кузнецов был назначен народным комиссаром ВМФ СССР. Во время войны он входил в Ставку Верховного Главнокомандования, оперативно и энергично руководил флотом. За свои выдающиеся заслуги Н.Г. Кузнецов получил высшее воинское звание на флоте и стал Героем Советского Союза.В своей книге Н.Г. Кузнецов рассказывает о своем боевом пути начиная от Гражданской войны в Испании до окончательного разгрома гитлеровской Германии и поражения милитаристской Японии. Оборона Ханко, Либавы, Таллина, Одессы, Севастополя, Москвы, Ленинграда, Сталинграда, крупнейшие операции флотов на Севере, Балтике и Черном море – все это есть в книге легендарного советского адмирала. Кроме того, он вспоминает о своих встречах с высшими государственными, партийными и военными руководителями СССР, рассказывает о методах и стиле работы И.В. Сталина, Г.К. Жукова и многих других известных деятелей своего времени.Воспоминания впервые выходят в полном виде, ранее они никогда не издавались под одной обложкой.

Николай Герасимович Кузнецов

Биографии и Мемуары
100 великих гениев
100 великих гениев

Существует много определений гениальности. Например, Ньютон полагал, что гениальность – это терпение мысли, сосредоточенной в известном направлении. Гёте считал, что отличительная черта гениальности – умение духа распознать, что ему на пользу. Кант говорил, что гениальность – это талант изобретения того, чему нельзя научиться. То есть гению дано открыть нечто неведомое. Автор книги Р.К. Баландин попытался дать свое определение гениальности и составить свой рассказ о наиболее прославленных гениях человечества.Принцип классификации в книге простой – персоналии располагаются по роду занятий (особо выделены универсальные гении). Автор рассматривает достижения великих созидателей, прежде всего, в сфере религии, философии, искусства, литературы и науки, то есть в тех областях духа, где наиболее полно проявились их творческие способности. Раздел «Неведомый гений» призван показать, как много замечательных творцов остаются безымянными и как мало нам известно о них.

Рудольф Константинович Баландин

Биографии и Мемуары
100 великих интриг
100 великих интриг

Нередко политические интриги становятся главными двигателями истории. Заговоры, покушения, провокации, аресты, казни, бунты и военные перевороты – все эти события могут составлять только часть одной, хитро спланированной, интриги, начинавшейся с короткой записки, вовремя произнесенной фразы или многозначительного молчания во время важной беседы царствующих особ и закончившейся грандиозным сломом целой эпохи.Суд над Сократом, заговор Катилины, Цезарь и Клеопатра, интриги Мессалины, мрачная слава Старца Горы, заговор Пацци, Варфоломеевская ночь, убийство Валленштейна, таинственная смерть Людвига Баварского, загадки Нюрнбергского процесса… Об этом и многом другом рассказывает очередная книга серии.

Виктор Николаевич Еремин

Биографии и Мемуары / История / Энциклопедии / Образование и наука / Словари и Энциклопедии