В паутине южной ночи

В тот раз она нарушила свои правила. Все получилось спонтанно. Она не хотела близости ни с кем, потому что встретила его, следователя. Она была уверена, что Куропаткин останется с ней навсегда. Она вспомнила, что нет правила без исключений. К тому же это убийство может быть квалифицировано как самозащита при нападении. Он же на нее напал, он хотел ее изнасиловать! Почему же она не, может защитить себя и ударить его палкой?

Хотя смотря как ударить… Она же методично добивала его, чтобы он впоследствии не заявил на нее в милицию. Это было бы слишком опасно и неразумно — привлекать к себе внимание органов! Она просто обезумела от ужаса и гадливости и лупила его со всех сил. А потом, опомнившись и увидев, что вместо затылка у него кровавое месиво, она снова сунула прут на ветки олеандра. Стереть свои отпечатки пальцев ей было некогда, она хотела как можно быстрее убраться оттуда…

Она беззаботно махнула рукой, направляясь к своему домику. Какая теперь разница, что об этом вспоминать!

Она открыла дверь и вошла в домик. Жаль расставаться с этим уютным домишком, она уже успела полюбить его.

Лика достала чемодан из-под кровати, смахнула тряпочкой пыль с него и аккуратно сложила свою одежду. Обтерла той же тряпочкой туфли и босоножки, положила каждую пару в пакет и тоже сложила в чемодан. Ей надо уезжать, она уже это чувствует. И так хорошо порезвилась.

Лика приняла душ, надела приготовленные джинсы и футболку, переобулась в мягкие мокасины и натянула бейсболку. Чем меньше народа разглядит ее лицо, когда она будет трястись в автобусе до вокзала, тем лучше. А от вокзала она возьмет такси — до какого-нибудь ближайшего города. И уж там купит себе билет — за двойную цену они всегда в наличии, и вернется домой. Когда она снимала домик неподалеку от моря, паспорт хозяйке она не давала. Сказала, что ее зовут Лика, и сразу же заплатила за две недели проживания. И прибавила от себя еще пятьсот рублей. Она не жадная.

Лика с мрачным удовлетворением подумала, что человек, которого она полюбила, работает в правоохранительных органах и ему достанется малоприятная работа по раскрытию преступлений. Преступлений, которые совершила она, Лика. Может быть, хоть этим она ему отомстит? Как странно: эти самцы отвергали ее душу, хотели только тела. А придурок Куропаткин отверг ее тело, хотя она сама предложила себя в полное его распоряжение. Он что-то лопотал про долг и честь и жену… Ей пришло в голову, что будет здорово поиграть с ним. Она вытащила из сумки свои духи и оставила их на полочке в доме. Правда, предварительно тщательно стерла отпечатки пальцев с флакона. Она не такая дура, чтобы оставлять улики. Она никогда этого не делает. Ни улик, ни отпечатков, ни заполненных бланков с ее фамилией и данны-4 ми паспорта — ничего! Если не считать того прута в зарослях олеандра. Но его никто не найдет!

Она даже убивает по-разному, придумывает всегда новые способы. Ей повезло, что у нее такие сильные руки. Когда-то в юности она занималась армрестлингом, и до сих пор эта сила еще осталась.

В двадцать четвертом номере санатория, из которого она только что вышла, пахнет этими духами. И еще долго будет пахнуть, они очень стойкие. Пусть эти духи будут последним приветом Куропаткину! Пусть он знает, кого отверг! Или нет, пусть он просто ЗНАЕТ! Все равно ничего доказать не сможет!

Лика вздохнула, взяла чемодан, закрыла дом и направилась к автобусной остановке.

* * *

Ноги Куропаткина сами привели его к домику, который снимала Анжела. Непонятно, почему он сюда снова направился как мазохист? Он просто очень хотел ее увидеть и извиниться за все, что наговорил ей. И, наверное, произнести речь, которую он вчера поздно вечером несколько раз репетировал про себя. Но, подходя к двери, он понял, что обманывать себя нет смысла. И что он не отважился бы прийти к ней, если бы не… Если бы не слова Булыгина.